Удалось найти письмо, в котором в 1914 году большинство иеромонахов, иеродиаконов и монахов Соловецкого монастыря жаловалось столичному духовному начальству на настоятеля обители архимандрита Иоанникия и приближенных к нему лиц. Следует заметить, что в современных публикациях историю начавшегося в 1913 году внутримонастырского конфликта освещают однобоко, точнее, обеливают Иоанникия и критикуют его противников.

Архимандрит Иоанникий (Юсов) и Борис (Шипулин Владимир Павлович), викарий Подольский, с 1912 года епископ Винницкий

Здесь необходимо кратко сообщить биографию настоятеля монастыря: архимандрит Иоанникий (в миру - Юсов) родился в 1850 году в деревне Поле Онежского уезда Архангельской губернии. С 1867 года - в монастыре - сначала трудником, затем послушником, в 1880-ом пострижен в монахи, с 1892 года исполнял обязанности наместника обители, в 1895 году избран настоятелем. Со временем в обители возникли трения, переросшие в конфликт. Столичное церковное начальство фактически никак не реагировало на многочисленные жалобы братии. Вернее, оно посылало проверяющих для ревизии, например, подольского епископа Бориса, но чем, точнее, какими подношениями заканчивались эти проверки-ревизии, видно из нижеприведенного письма.

Закончился же конфликт в 1917 году, когда братия Ионникия свергла и избрали настоятелем Вениамина. Поэтому Синод в революционной обстановке той поры уже не мог ему дальше покровительствовать и 4 августа 1917 года, официально узаконив свершившееся, отправил смещенного настоятеля на покой. Умер Иоанникий на Соловках в 1921 году.

Безусловно, нет причин обеливать и противоволожную сторону конфликта, но, полагаю, нельзя было не реагировать на следующий факт, указанный в письме: паломники жертвовали монастырю до 40 тысяч рублей ежегодно с надеждой, что имена умерших родственников, записанные ими в приложенных к деньгам списках, будут должным образом помянуты, то есть зачитаны во время церковных служб в монастыре. Однако этого не происходило. Как оценивать этот факт с религиозной, да и просто с нравственной точки зрения, пусть решает каждый ознакомившийся с текстом письма:

"Мы, нижеподписавшиеся, поставляем свои нравственным долгом и сыновним чувством к своей обители донести Вашему Святейшеству о том, насколько удалены мы управлением настоятеля нашей обители архимандрита Иоанникия от основ иноческой жизни и от правильного течения дел по управлению монастырем и самой жизни монастыря.

Упадок нравственного состояния обители выражается прежде всего в том, что настоятель посещает богослужения изредка, не следит, а также не принимает ровно никаких мер к тому, чтобы каждый, живущий в обители по возможности ежедневно бывал на богослужениях. Ведь храмы всегда пустуют, хотя число живущих в монастыре постоянно доходит до тысячи человек монахов, послушников и годовиков.

Как иллюстрация упадка служит такой случай. В собор приходит к поздней обедне иеродиакон из клиросных и, видя послушника, говорит ему: "Ты с чего тут? Здесь только одни караульщики стоят, а братии не бывает."

Правда, в числе членов учрежденного в монастыре собора значится благочинный игумен Паисий, но он занят настоятелем для составления бумаг, кстати сказать, особенно казуистического содержания. Он не только никакого наблюдения согласно своему назначению не имеет, но не знает большей половины не только личности монахов. а даже имен их; о послушниках и говорить не приходится.

Пьянство и другие пороки совершаются скрытно, а явные не преследуются. Вот пример для этого: монах, заведующий хлебным амбаром, вел нетрезвую жизнь. Об этом неоднократно доводилось до сведения отца настоятеля, но он, однако, явно покровительствуя заведующему хлебным амбаром, в своих интересах обвинял докладчиков в клевете и не только не вразумлял амбрного, но и благоволил ему.

Кончилось же это благоволение тем, что 7 ноября 1910 года во время всенощной сгорел находившийся в одной версте от монастыря домик и в то же время исчез монах-амбарный. Его нашли на другой день в пепелище сгоревшего домика, в котором он с другими монахами частенько пировал. Об этом случае никому настоятелем донесено не было и расследования не произведено, тщательно умолчено.

В жизни монастыря имел место во время настоятельства архимандрита Иоанникия, при казначее Науме, еще и такой случай: в пасхальную ночь была взломана дверь в казначейскую палату и похищена солидная сумма денег.

Расследования по этому делу произведено не было, виновные не разыскивались и об этом никому донесено не было, а похищенные суммы возмещены настоятелем из средств ему только известных.

Расточительность, с какою ведется монастырское хозяйство, усматривается из следующих случаев. Вся братия восставала против надстройки к старому килю парохода "Вера". О. архимандрит никого и слушать не хотел и вышло вот что: переделка парохода обошлась свыше ста пятидесяти тысяч рублей. Между тем, машина требует угля и масла больше двух старых пароходов, пассажиров же вновь переделанный пароход "Вера" может взять только половину от одного из старых пароходов, то есть если, например, пароход "Соловецкий" возьмет пятьсот, то пароход "Вера" двести пятьдесят пассажиров. Если бы этот пароход постоянно в течение лета находился в движении, то оправдал бы лишь одно потребление угля, масла и содержание команды, а возврат капитала или прибыль никоим образом получить не могут. Пароход "Михаил Архангел", пускаемый в летнее время по линии Онега-Соловки, зарабатывает две тысячи рублей, а содержание его обходится приблизительно четырнадцать тысяч рублей. На просьбы членов учрежденного собора не вооружать этот пароход в избежание убытка, так как на этой линии совершают рейсы мурманские пароходы, настоятель ответил: "Вы ничего не понимаете".

По личному настоянию о. архимандрита перестроена мукомольная мельница, стоившая монастырю свыше десяти тысяч рублей. В том виде, в каком она теперь, выгод или удобств монастырю не дает, а лишь убытки: ржи местного урожая получить нельзя, так как таковой в крае нет, а выписывается она чрез посторонних лиц из города Чистополя Казанской губернии; прибавив к этой выписываемой издалека ржи утруску при перевозке, провоз и стоимость размола, мука своего размола получается значительно дороже муки в готовом виде высшего качества.

По мысли бывшего архимандрита Варлаама, были испрошен у правительства и присоединен к владениям Соловецкой обители остров Кондостров в ста двадцати верстах от монастыря. Этот остров должен был обслуживать монастырь дровяным и строительным материалом, чтобы слаборастущий лес на Соловецких островах сохранился от несвоевременного истребления, но о. архимандрит Иоанникий, презрев эту благую и полезную цель, испросил разрешение вопреки желаниям братии на постройку здесь скита, хотя в этом не было ровно никакой нужды. Лес же на этом острове истреблен на постройку там церкви и разных хозяйственных служб и келий и вместе с этим теперь ежегодно тратится на содержание Кодостровского скита с 50 человек братии свыше десяти тысяч рублей без всякой надобности или нужды, а главное - без всякой пользы, как для братии, так и для народа. Доходов же от этого скита быть не может.

Вот уже 8 лет работают ежегодно постоянно от 50 до 80 человек на двадцати лошадях над устройством каналов с целью, чтобы кататься на пароходике, переходя их одного озера в другое. Прикрывается эта работа тем, что каналы нужны для сведения воды - для притока ее в Святое озеро, чтобы приводить в движение турбинные колеса машины элетрического освещения, хотя для этой цели нужны простые каналы, а не каналы, требующие поглощения труда людей, необходимых для более нужных и полезных монастырских дел. При устройстве этих каналов, уже и теперь оползающих, непроизводительно истребляется масса дорогого на Соловецких островах леса: до 1000 корней ежегодно. Производство этого египетского труда по прорытию задуманных каналов заставляет многих трудников вопреки своим обещаниям оставлять монастырь, так как эти люди рассуждают, что они приходят не для производства прихотливых затей. На замечание же членов собора, что следует лес поберечь, о. архимандрит говорит: "На мой век хватит".

О. настоятелем Иоанникием единоличною властию устроен на Монастырском острове конный завод для выращивания рысаков. Для этой цели содержится 30 кобыл. Десятилетнее существование этого завода ничего не дало, если не считать двух жеребцов, отданных какому-то высокопоставленному лицу. Не говоря о несоответствии существования такого завода при иноческой обители, она приносит огромные убытки. При этом следует заметить, что архимандрит любит присутствовать при акте случек лошадей на заводе. Содержание каждой лошади обходится обходится около двухсот рублей в год.

Как ведется дело монастырского келаря, в ведении которого, между прочим, находится рыба: семга, треска, сельди, масло, молоко и другие продукты, никто из членов собора и братии не знает. Между тем, молоко братия получает уже прогнанное через сепаратор. Всю семгу, добытую трудами братии, куда-то раздают. Сама же братия ничего не получает, а сельди, например, бывшие в 1912 году в большом улове, 150 бочек тоже куда-то ушли. Всё выписывается на братию и на каких-то гостей, а братия, далекая волей-неволей от какой-либо даже самой примитивной роскоши, пребывает в посте.

Настоятель архимандрит Ионникий имеет четырех племянников и трех племянниц, которые учились в разных учебных заведениях. Все они в летнее время приезжали с товарищами по 50 человек и более. На пароходах возили их всегда бесплатно для прогулки. По монастырским островам возили в то время, как посетители обители, интересовавшиеся скитами, получали отказ за неимением лошадей.

По изгнанию же всей этой родни из учебных заведений, все они жили в монастыре без дела и служили всесторонним соблазном для насельников обители, а особенно племянницы Елена и Анастасия. Они обошлись монастырю недешево.

На замечание членов собора, что следовало бы непременно позаботиться о сбережении капиталов, так как на виду уже стоят такие большие расходы, как ремонт или даже покупка новых пароходов в виду того, что пароход "Михаил" работает уже двадцать семь лет, а "Соловецкий" - тридцать два года, ремонты же монастырских зданий, церквей и других хозяйственных построек, запущенных до непристойности, не поддаются никакому исчислению, о. архимандрит одно твердит: "На мой век хватит. Я не согласен копить монастырю денег". Хотя в то же время о. архимандрит собственный капитал увеличил до пятидесяти тысяч рублей. Существующая при монастыре расходческая лавка (бакалейная лавка) ведется под непосредственным наблюдением самого о. архимандрита. Хотя обороты лавки и большие, но точной цифры их никто не знает.

Подробной отчетости по перевозке пассажиров на трех пароходах нет уже за несколько лет. Ежегодно в монастырскую казну поступает свыше сорока тысяч рублей на поминовение. Но это поминовение не совершается, а на предложение некоторых членов собора ставить людей для чтения синодников настоятель говорит: "Нет нужды! Мы не просим, зачем присылают деньги". На вопрос-де: "Чем будет монастырь существовать?", архимандрит говорит: "А если нечем будет существовать, то монахи могут разойтись, кому куда угодно и делу конец". Учрежденный при монастыре собор самовластием о. настоятеля доведен до совершенной бездеятельности и существование его нарицательное. Всякое выражение мнения членов собора принимается, как посягательство на авторитет настоятеля, а нередко эти члены получают даже оскорбления. Еще очень недавно наместник и ризничий были позорно выгнаны из принадлежавших им по должности келий... за то, что не подписали бумаги, оставаясь при своем мнении.

Соловецкий монстырь посетил вот уже седьмой раз ныне викарий Подольской епархии епископ Борис. В начале он бывал как благочинный ставропигиальных монастырей и одновременно как ревизор, а ныне как гость, а с ним его отец, два брата с женами и детьми. Нельзя сказать, чтобы эти визиты его преосвященства вполне разоряли обитель, но нельзя умолчать, что она не застрахована от такого разорения как в материальном, так и в моральном отношении.

Вот итог подношений сему епископу, увезенных им в 1912 году: 1. сшито новое архиерейское облачение, стоящее триста рублей; 2. дана новая митра - триста рублей; 3. сшито две дюжины белья на сто рублей; 4. дана новая лисья шуба с подбором черно-бурых лисиц на четыреста рублей; 5. сшито три подрясника и две рясы н сто рублей; 6. две пары сопог; 7. по несколько штук саквояжей, чемоданов, бумажников, нерпичьих ремней, помянников, архиерейский чиновник и 8. семги, сельдей, масла и разной мелочи - всего тридцать мест, сданных на станцию железной дороги по приказанию о. настоятеля иеромонахом Аверкием. Кроме того даны "владыке" на обратный путь 300 рублей явно, а сколько дано о. настоятелем скрытно, об этом необходимо узнать у самого о. настоятеля. Это только за один приезд, а их было семь. Из вышесказанного вытекает то положение, в каком стоят епископ Борис к настоятелю нашей обители и каким крепким союзом они между собой связаны. Не то жалко, что владыка возами увозит монастырское добро, а жаль и прискорбно за те последствия, которые вытекают из этого союза. Его преосвященству было неоднократно поручено проверить Соловецкую обитель, ее растраты, которые ведет настоятель систематически и планомерно, и кто поручится, что в недалеком будущем при существующем порядке знаменитая Соловецкая обитель будет истощена и разорена.

О сем вышеизложенном смиреннейше просим Ваше Святейшество рядить следствие".

_________________________________________