Продолжая позавчерашнюю тему, сегодня, возможно, кое-что повторю из ранее здесь, на сайте, сказанного, но только по той причине, чтобы не посылать вас каждый раз по ссылкам и не прерывать ими целостность нижеизложенного.

Итак, о пятикопеечной монете. Та, чьё изображение позавчера воспроизвёл, несколько отличается от монет аналогичного номинала, ходивших в обращении до денежной реформы 1961 года. Вот как, например, выглядит изъятая в тот год из обращения моя ровесница — выпуска 1956-го — рядом с монетами 1961-го и 1991-го годов чеканки:

Следует сказать и о том, что остальные «медяки» (номиналом одна, две и три копейки) при упомянутой реформе (как и при реформе 1947 года) не обменивались, поэтому их покупательная способность возрастала. Так, в 1961 году — в десять раз. А ходили в обращении эти «медяки» с середины 1920-х до середины 1990-х, то есть пережили Советский Союз. Правда, после 1991-го года при галопирующей инфляции и размерах зарплат и цен в миллионы рублей, они потеряли всякую ценность, кроме нумизматической.

Нетрудно заметить, что одно-, двух- и трёхкопеечные монеты, выпущенные в 1961 году и позднее, несколько отличаются от монет 1920-1950-х годов, но это обстоятельство никого не смущало — и те, и другие принимались при покупках наравне. И даже более старые приносили кое-кому удачные приобретения, точнее, подарки. Например, мне.

Случалось же в 1960-е годы, когда в зимние каникулы я посещал новогодние ёлки в Драмтеатре, Интерклубе и бывшем ТЮЗе, Доме офицеров (до 4-5 раз за полторы недели — архангельские профсоюзы, точнее, их заводские комитеты тогда не жалели денег для детей рабочих и служащих). Публика там была разновозрастной, поэтому для первоклашек устраивались хороводы вокруг украшенной игрушками ели с участием Деда Мороза и Снегурочки, для ребят постарше — более интеллектуальные занятия, например, викторины. Затем следовал спектакль-представление с новогодним сюжетом и в заключение — раздавались подарки — наборы, состоявшие из мандаринов, конфет и прочих сладостей.

Проведение викторин с выдачей победителям призов почти каждый раз для разнообразия прерывалось следующим действом — ведущая говорила: «А этот подарок получит тот, у кого с собой есть самая старая монета». В первый раз у меня в кармане кроме нескольких новеньких монет, взятых для проезда на трамвае, никаких иных не оказалось. Поэтому через день — накануне следующей ёлки — я перерыл всю имевшуюся дома мелочь и нашёл двухкопеечную монету 1926 года. И назавтра возвращался домой уже с двумя подарками. Так происходило и в другие дни тех каникул, и позднее, пока я не вышел из «ёлочного» возраста.

Вновь говоря о монетах образца 1961 года, замечу, что диаметр 2-копеечных и 10-копеечных монет был одинаков. Как, впрочем, у 3- и 20-копеечных. К тому же изображения на аверсах всех этих монет (там, где изображён герб) были совершенно идентичными. Отличие же было в их цвете, так как были изготовлены из металла разных сплавов. Но мои ушлые одноклассники научились и это различие устранять. И очень просто — натирали 2- и 3-копеечные монеты ртутью и они выглядели, как новенькие 10- и 20-копеечные. Подавая такую 2-копеечную аверсом кверху, например, кассиру кинотеатра, умудрялись купить стоивший 10 копеек билет на фильм.

Они же играли на деньги, точнее, как тогда говорили, трясли. Двое играющих, одному на ладонь клали равнозначное от каждого по числу и номиналу количество монет. Монеты накрывались второй ладонью, и в процессе тряски они несколько раз в замкнутом пространстве переворачивались. Через полминуты закончив этот процесс, трясший спрашивал второго игрока: «Орёл или решка?" Тот отвечал, к примеру: «Решка». И все монеты, которые лежали на ладони реверсом (то есть стороной, где указан номинал) кверху, считались им выигранными. А трясшему доставались монеты с «орлом» (аверсом) кверху.

В такие игры я с одноклассниками не играл, разве только сам с собою — для развлечения и поиска какой-либо вероятностной закономерности. Так как и в школьные годы имелась возможность немного подзаработать абсолютно честным способом. Дело в том, что в конце нашей соломбальской улицы Валявкина находился Архангельский промкомбинат (какое-то его подобие существует там и сейчас), и летом нас, близживущих мальчишек, приглашали поработать — окаривать приплавленный лес, главным образом, еловые брёвна. Выдавали специальные скребки, но некоторые брёвна легко можно было окорить и лопатой. Платили по 3-5 копеек за бревно, в зависимости от длины. За два-три часа работы выходило 30-40 копеек, что было для нас вполне достаточно — и на кино хватало (10 копеек за билет), и на мороженое (максимум 15-17 копеек за порцию). И ещё оставалось...

Впрочем, приобретались монеты и другим честным способом, который условно можно было назвать археологическим. Но прежде чем о нём рассказать - немного сведений о старой Соломбале.

О том, где находилась конечная остановка (разворотное кольцо) трамвайных маршрутов №№ 1, 3 и 4, помнят, понятно, многие соломбальцы и архангелогородцы, однако лишь единицы вспомнят, что там до 1967 года стояли два пивных ларька. И покупавших в них пенный напиток всегда было предостаточно, так как там же находились конечные остановки автобуса № 14 (ходившего на 14-й лесозавод) и автобуса на Сульфат (без номера, маршрут № 10 появился позднее — после открытия нового железнодорожного вокзала Архангельска). Рядом же — завод «Красная Кузница» и располагавшиеся на Мосееве острове предприятия, рабочие которых и в обед, и особенно после трудового дня осушали не одну кружку пива.

Но всему приходит конец. Пришёл он и этим пивным ларькам — в связи со строительством новой диспетчерской с павильоном ожидания и благоустройства прилегающей территории в 1967 году было принято решение ларьки снести. И приступили их ломать в мае, о чём я и несколько моих одноклассников из близлежащей 50-й школы сразу узнали. И в нас тут же проснулся азарт археолога.

Сразу после уроков мы, конечно, понеслись туда и стали копаться на месте только что разобранного дощатого настила (мосточков), который до этого находился перед ларьками. Копали или попавшимися под руки палками, или просто руками. И не зря — каждый стал обладателем монет, когда-то в течение нескольких десятилетий уроненных подвыпившими пиволюбами и провалившимися в щели между досок. И что удивительно, находились и иностранные монеты — видимо, или ходившие в загранку соломбальцы ими хвастались во время задушевных под пиво бесед, или же их роняли подвыпившие иностранные моряки, перед тем как вернуться из центра города к своим судам на маймаксанском трамвайном маршруте № 3. А их, пользовавшихся этим маршрутом, было много, так как иностранные суда грузились на причалах биржи Соломбальского ЛДК и всех маймаксанских лесозаводов.

Но что более всего удивительно — это английские и дореволюционные российские монеты. Наличие первых 1912, 1918 и 1919 годов чеканки можно объяснить лишь фактом иностранной интервенции — в непосредственной близости в 1918-1919 стояли так называемые «мичиганские» солдатские бараки. А нахождение старых отечественных монет стало, видимо, следствием того, что и до революции это место Соломбалы было весьма бойким — здесь пролегала дорога на мост через реку Кузнечиху и недалеко стоял особняк военного губернатора.

Сколько времени мы рылись на этом месте, не помню — помню только, что один за другим отъезжали и подъезжали вагоны, и их пассажиры с недоумением взирали на нас, копающихся рядом с трамвайными рельсами. Но нам, красногалстучным «археологам», бросившим там же, у рельсов, свои портфели, не было дела до удивлённых взглядов — ведь когда бы ещё предоставилась возможность своими руками извлечь из земли подобные артефакты (через пару дней эту территорию заасфальтировали). Хотя, конечно, слово «артефакты» мы тогда не знали, да и не слышали. А вот археологами и кладоискателями себя ощущали. И из тех моих археологических находок сохранились как иностранные монеты (английские пенни-penny, бельгийские 10 сантимов 1910-го года, польские 5 злотых 1958-го), так и отечественные (дореволюционные и советские):

Возвращаясь после раскопок домой с одноклассником и соседом по улице Сашей Чулковым, мы обменялись найденными 15-копеечными монетами: он мне — чеканки 1941-го года, я Саше — 1961-го. Он посчитал обмен очень удачным - на 15 копеек мог купить, например, мороженое или книгу (или 5 раз прокатиться на трамвае). А почему был доволен я, надеюсь, кое-кто поймёт...

И в заключение — фото конечной остановки трамвайных маршрутов №№ 1, 3 и 4, сделанные с противоположных точек в 1960-х и 1980-х годах:

Для пояснения — фрагмент немецкого аэрофотоснимка Соломбалы 1943 года, на котором буквой А помечена точка, где стоял фотограф в 1960-х, цифрой 1 — в годы войны чайная (потом ресторан «Якорь»). Помечены и ларьки — место наших раскопок 1967 года:

Опять же по возможности время от времени продолжу знакомить со своим воспоминаниями...

Предыдущий пост - О моих пяти копейках. И не только...