Ранее я уже сообщал, что с начала 1800-х годов все приезжавшие в Соломбалу были обязаны в первый же день явиться в полицейскую часть и предъявить «письменный вид» или «плакатный пашпорт или пашепорт» (типографски отпечатанный бланк с внесёнными в него от руки сведениями: фамилия, имя, отчество, возраст, приметы, откуда, кем, на какой срок и с какой целью отпущен). А сегодня я ознакомлю с тем, как выглядели упомянутые документы — виды и паспорта. Вот самый простейший и лаконичный письменный вид (билет), гласивший:

Новодвинской артиллерийской команды бывшаго канонира Емельяна Копылова жена ево Марья Михайловна отпущена от сей команды для житья прокормлением работою в городе Архангельском. Которую в домах держать без опасения, оная ни беглая не боярская, а точно означеннаго канонора законная жена. А приметами оная росту средняго лице и брови белые нос остер глаза серые от роду тритцати девяти лет в чем в уверение дан за подписанием июня 19-го дня 1797-го года от артиллерии майор Иван Буянов

артиллерии писарь Егор Лыжин

А так выглядел «пашепорт», подписанный военным губернатором адмиралом Мартыном Петровичем фон Дезиным:

По указу Его Величества Государя Императора Александра Павловича, Самодержца Всероссийскаго
и прочая и прочая и прочая


Объявительницу сего отправленного отсюда в компанию в Кронштадтский порт, морскаго флота матроза 2-й статьи Осипа Минина жену ево Дарью Антонову дочь, у кого оная здесь в Архангельске и в приподлежащих около волостях жить пожелает держать без опасения, приметами оная женка росту средняго, лицем смугла, глаза карие, брови русые, нос не велик, от роду пятидесяти шести лет, и сей пашепорт ради записки явить ей где следует для чего и дан оной за подписанием и печатью Канторы Главнаго Командира Архангельскаго порта марта 17 дня тысяча восемьсот одиннадцатаго года
ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА
ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАГО ГОСУДАРЯ моего
адмирал Архангельскаго порта Главный
командир и Военный Губернатор
управляющий и гражданской части
и разных орденов кавалер фон Дезин

«Пашепорт», им же подписанный и выданный отставному плотнику Семёну Пунанцеву восемью годами ранее:

По указу Его Величества Государя Императора Александра Павловича, Самодержца Всероссийскаго
и прочая и прочая и прочая


Объявитель сего карабельного строения плотник 3-го класса Семен Анисимов сын Пунанцов, поступивши в службу в 1775-м году из крестьян, по силе Указа Государственной Адмиралтейской коллегии прошлага 1802 года августа от 11 дня за долговремянную и беспорочную службу от оной уволен, с награждением 2-го класса, которой и отдан на пропитание к племянникам родным Архангельской губернии Солоской слободки крестьянам Ивану и Андрею Пунанцовым и Алексею Кологривову в уверение чего и дан сей пашепорт тем крестьянам, за подписанием и печатью Канторы Главнаго Командира Архангельскаго порта с тем чтоб они помянутаго плотника содержали у себя и никаких обид и налог не наводили но за ево долговремянную и беспорочную службу показывали всякое благодеяние, по миру сходить и милостины просить не допущали, напротив сего и он Пунанцов, находясь при помянутых крестьянах, никаких грубостей не должен делать, и содержать ему себя в чистоте, платье носить немецкое, бороду брить и в протчем поступать как в состоявшихся в 726 и 763-м годех Указах изображено непременно, приметами он росту средняго лицем смугл глаза темнокарие волосы и брови светлорусые седые, нос посредственной, от роду пятидесяти пяти лет, по смерти же ево Пунанцова для уничтожения тем крестьянам оной пашепорт представить в сию Кантору без всякаго удержания. Декабря 29 дня тысяча восемьсот третьяго года
ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА
ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАГО ГОСУДАРЯ моего
адмирал Архангельскаго порта Главный
командир и Военный Губернатор
орденов Святыя Анны перваго класса и равно
апостольнаго князя Владимира кавалер фон Дезин

Следующий документ, на этот раз типографски отпечатанный, был выдан 3 декабря 1803 года отставному матросу Семёну Андрееву, которому после 25 лет службы предстояло проследовать из Соломбалы на родину — в Вологодский уезд одноимённой губернии:

Ещё один документ того времени — «отпускная» или «отпускной пашпорт»:

Лета тысяча восемьсот десятаго в шестый день, морской инвалидной команды шхипер майорскаго ранга Василей Алексеев сын Тютлин, отпустил я на волю крепостную свою девку Катерину Иванову, имеющую от роду ныне сорок лет, доставшуяся мне по купчей флота от лейтенанта барона Георга Федорова сына Билоу, писанной тысяча семьсот восемьдесят седьмаго года генваря дватцать перваго дня Санктпетербургскаго верхняго надворнаго суда во втором департаменте, чтоб мне Тютлину с сего числа впредь никогда в оную девку Катерину Иванову уже не вступаться, а вольно ей где пожелает жить, или в замужество выттить, а как до сей отпускной оная моя девка Катерина Иванова от меня никому не продана, не заложена, ни кому ни в чем не укреплена и ни за что не отписана, то естьли кто в оную почему либо будет вступаться, то мне Тютлину с Катерину от тех вступщиков очищать по указам, в чем я Тютлин сию отпускную написав в Архангельской Палате Гражданскаго Суда у крепостных дел при нижеподписавшихся свидетелях ей Катерине Ивановой дал

Далее следуют подписи Тютлина и свидетелей (купца Ивана Цыварева и губернского секретаря Якова Максимова), секретаря палаты Спиридона Семёнова и того, кто эту бумагу писал — губернского секретаря Петра Хайбутова.

В заключение — «пашепорт», выданный жене барабанщика:

По указу Его Величества Государя Императора Павла Петровича, Самодержца Всероссийскаго
и прочая и прочая и прочая


Дан сей пашепорт команды корабля Победы баталиона майора Чаплина 2-го барабанщика Егора Федорова законной ево Маремьяне Федоровой с имеющейся при ней дочерью Катериной для жительства и проезда во все российские города кроме пограничных мест. Сроком до прибытия мужа ее ис компании. Приметами ж оная росту среднего, лицем бела шадровита, глаза серые, волосы на голове и брови русые, на верхней губе рубец, нос средней, от роду имеет 24, а дочери 3 года.
Того ради господам командующим кому о том ведать повелено показанной женке и з дочерью в проездах чинить свободной пропуск без задержания, а где оная жить пожелает держать без опасения, ибо оная не беглая и ничья крепосная, а подлинно показанного барабанщика законная жена во уверение чего и дал на корабле Победе на Архангелогородском рейде за подписанием моим и с приложением обыкновенной моей печати. Тысяща седмьсот девяносто осмого года июня в 25 день флота капитан Кирил Михайловский

клерк Иван Станенков

В качестве комментария к тексту этого документа скажу, что подписавший его капитан корабля Кирилл Григорьевич Михайловский (1760—1841) дослужился до чина вице-адмирала (1821), а первый раз — ещё будучи гардемарином — побывал в Архангельске в 1776 году, откуда на фрегате «Святой Михаил» совершил переход в Кроншдадт. С 1797 года в чине капитана 2-го ранга — вновь служил в Архангельске, где командовал линейным кораблём «Победа». И в 1798-1800 в эскадре вице-адмирала Тета перешёл на этом судне из Архангельска к берегам Англии и крейсировал в Северном море, затем корабль «Победа» отправился в Средиземное море, а оттуда — в Севастополь. И как раз перед отходом в составе эскадры Кирилл Михайловский и подписал вышепроцитированный паспорт.

А линейный 66-пушечный корабль «Победа», на котором ушёл в дальнее плавание барабанщик Фёдоров, являлся более совершенной модификацией кораблей типа «Слава России» и был построен на Соломбальской верфи в 1795-1797 годах. Принимал участие в русско-турецкой войне 1806—1812 годов. Был в составе Черноморского флота по крайней мере до 1816 года. На своей же родине — в Соломбале — ему побывать не пришлось.

Что же касается лиц, упомянутых в «пашепортах», то они, наоборот, в Соломбале все и осели. Хотя, например, Пунанцову и Андрееву и предписывалось следовать на родину и жить на иждевении у родственников. Да они, скорее всего, побывали у них в гостях, но затем вернулись в Соломбалу, где прошли 25 лет жизни и где они всё и всех знали. А родственники, например, племянники, возможно, увидели их впервые и не выразили восторга в связи появлением нахлебников. А в Соломбале была возможность продолжить службу — теперь в инвалидной команде, причём на казённых харчах до самой кончины (немало есть записей о 70-80-летних рядовых этой команды). И при этом лечиться в военном госпитале. А вышеперечисленные женщины также не стремились покинуть Соломбалу, ибо здесь можно было найти работу, а на старости — устроиться в богадельню — опять же на казённые харчи. И надо сказать, что, оставшись в Соломбале, все они не прогадали, ибо прожили весьма долго. Об этом свидетельствует тот факт, что воспроизведенные выше документы были подшиты к метрическим записям Соломбальского морского собора середины 1820-х годов. То есть с этими паспортами и видами на руках они ещё прожили по 20-30 лет.

Предыдущий пост - Архангельские McKenzie