Весьма давно в областном архиве при просмотре дел фонда архангельского военного губернатора я встретил переписку, содержание которой никак не касалось прямых обязанностей главного в губернии должностного лица. Но тем не менее вице-адмиралу Степану Миницкому — генерал-губернатору Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерний и одновременно главному командиру Архангельского порта — пришлось вникнуть в её суть. Так как к нему, проживавшему в Соломбале, доставили срочный пакет из Петербурга, причём отправленный самой императрицей Елизаветой Алексеевной — супругой Александра I.

Вскрыв пакет, Миницкий, в частности, прочитал: «Оказать покровительство и защиту...» А кому именно, он узнал из текста вернувшегося из столицы прошения, написанного рукой архангельской купеческой жены Татьяны Ивановны Ивановой. В прошении говорилось:

Всеавгустейшая Монархиня! Всемилостивейшая Государыня! По причине нещастного жребия угнетенная злою участью и лишенная впредь благоденствия, ненадеющаяся ни с какой стороны подпорки и покровительства, верноподданная раба Вашего Императорского Величества приемлет смелость дерзновения просить от щедрот благодеяния, по человеколюбию Вашего Величества на всех верноподданных обильно изливаемых, нижеследующего благосоизволительного вспоможения.

Я в 1817 году, будучи удостоена приглашением Господина Архангельского Гражданского Губернатора, отправилась в город Архангельск находиться при доме их для обучения детей, где два с половиною года при добропорядочном поведении возлагаемые на меня должности исполняла со всякими усердием и всегдашним успехом за что и заслужила похвалу всенародную.

Слух, носящийся о поведении и достоинствах моих, по необширному здешнему городу между почетными людьми всюду был известен. Причем, имела я усердие во время литургий нередко ходить в Храмы Божии, чрез каковые средства открыт был случай здешнему купецкому сыну Ксанфию Иванову высмотреть и наружные расположения сложения моего, который, уповательно сознав меня достойною любви его, предпринял намерение сватать за себя с клятвою неотложною его любви до часа смертной разлуки, в чем и получил желаемый успех.

По совершении же бракосочетания первоначально жили мы во всяком между собой согласии и взаимной любви, которая, однако ж, продолжалась не более двух с половиною лет, а потом, к нещастию моему, заметила я в поведении мужа моего неодобрительные поступки, между прочим, нарушающие со стороны его и брачное ложе, но всегда старалась при всем моем угождении с душевными и прочими ласками отвратить его от оных и тем склонить по прежнему на свою сторону. Но на конец усильные мои просьбы произвели в нем не раскаяние и обращение с пути совращения, а возбудили в любви его ко мне хладнокровие, а потом и совершенное отвращение от оной.

При всем том муж мой во избежание народного стыда, самим же им навлеченного, стараясь всеми мерами оправдать поступок свой, и в поддержание своего самолюбия просит духовное правительство о учении со мной в разрушение бракосочетания надлежащей разводной. Все сие есть такое сердечное мучение!

Ваше Императорское Величество! Всемилостивейшая Государыня! Нещастная питомица Вашего Величества, не имеющая ни руководителя, ни покровителя, чувствуя прежде на всех излитые Ваши благодеяния, а потом из праха ничтожества при всем своем отчаянии приемлю дерзновение повергнуться к стопам Вашего Величества и всеподданнейше просить воззрить на горе мое сжалиться на нещастное мое положение, осушить невольно текущие мои слезы. Удостойте в средоточие молодости моей ощутить сладостие благоденствия и силою свыше дарованной власти в предпринятом намерении мужа моего учинить преграду и кому следует повелеть от разрушения бракосочетания нашего посредством разводной остановиться, а, напротив, приказать, дабы он исполнил в точности Всевышним творцом порядок и соблюл обещание свое.

Осмеливаюсь на все сие ожидать милостивой Вашего Императорского Величества резолюции.

Верноподданная Архангельского 3-ей гильдии купецкого сына Ксанфия Петрова Иванова жена Татьяна Иванова дочь. Мая 23 дня 1824 года. Архангельск.

Ознакомившись с прошением, Елизавета Алексеевна, которая не хуже Татьяны Ивановой знала, что такое супружеская неверность — Александр I давно, мягко говоря, более чем плотно увлёкся Марией Нарышкиной. И сделала, что было в её возможностях. Конечно, посоветовать просительнице также, как она, завести фаворита, не могла. И как-либо надавить на церковные власти, чтобы они воспрепятствовали разводу, в её двусмысленном положении тоже не представлялось возможным. Поэтому обратилась с поручением оказать покровительство и защиту к архангельскому военному губернатору.

К сожалению, в архивном деле не содержится информация о том, что предпринял Степан Миницкий. Возможно, ограничился лишь устными внушениями, сделанными Ксанфию Иванову. Чтобы ответить на вопросы, дошло ли дело до развода и как сложилась дальнейшая судьба просительницы, да и многом другом, меня интересующем, необходимо покопаться в иных архивных бумагах. Что и сделаю, если вновь до их доберусь. Пока же лишь предположения...

И ещё один штрих, характеризующий то далёкое время. Возможно, кому-то покажется кощунственным, но тем не менее о нём скажу. Из процитированного текста явствует, что в церкви тогда ходили не только для участия в богослужениях, но и для того, чтобы «высмотреть» жениха или невесту и их «наружные расположения сложения». Неслучайно посещавшиеся просительницей храмы в тексте упомянуты во множественном числе. Что и неудивительно, так как иных мест скопления народа тогда почти не было. Театр в Архангельске ещё не открыли. Правда, случались балы, но и то лишь для дворянского сословия. А до привычных в советское время танцплощадок было ещё целое столетие. Не говоря уж о современных соцсетях, где теперь можно получить достаточно полную информацию об избраннике или избраннице...

Предыдущий пост - Награды от Бенкендорфа