26 августа 2000 года в "Правде Севера" был напечатан репортаж Н. Брешковской "Поморские деревни, как разбитые лодки", рассказывающий о невесёлом житье-бытье обитателей Летнего берега Белого моря. Днём же позже стало известно, что президентом России утверждены статут ордена Святого Георгия и положение о знаке отличия Георгиевского креста.
Казалось бы, между двумя этими фактами нет никакой взаимосвязи. Однако она всё же есть. Дело в том, что полтора века тому назад высшей солдатской наградой - Георгиевским крестом - был отмечен ратный подвиг крестьян Пушлахты - деревни, упомянутой в репортаже.
Пушлахта
Что же касается событий, предшествовавших награждению, то надо заметить, что они по времени относятся к периоду Крымской войны 1853-1856 годов, точнее, к тем дням, когда в Белое море для установления своих порядков заявилась объединённая англо-французская эскадра.
Безусловно, об этих событиях хорошо знают местные историки, но для широкого круга читателей газеты они вряд ли столь же известны. Кроме того, если судить по содержанию репортажа, то из разговоров жителей Пушлахты с корреспондентом можно сделать вывод, что они забыли о героическом прошлом своей деревни. Именно это обстоятельство и побудило вновь обратиться к тем далёким дням.
В январе 1854 года, то есть спустя несколько месяцев после начала боевых действий между Россией и Турцией, в войну на стороне последней вступили Англия и Франция. 9 (21) февраля русское правительство объявило о состоянии войны с ними.
Николай I, предвидя, что планы противника не ограничатся лишь черноморским театром действий, ввёл военное положение во всех приморских губерниях, в том числе и Архангельской. Ответственность в ней за подгоовку к отражению агрессии была возложена на военного губернатора и главного командира порта Романа Платоновича Боиля.
Ограниченный как во времени, так материальными и людскими ресурсами, вице-адмирал Боиль тем не менее справился с этой задачей. Были проведены мероприятия по укреплению обороноспособности порта, крестьянам приморских деревень было роздано семь тысяч ружей. Для организации из поморов боеспособного ополчения на службу были призваны находившиеся в запасе нижние чины, в самые же важные населённые пункты морского побережья командированы офицеры.
К началу июня 1854 года практически всё задуманное губернатором было исполнено и, как оказалось, вовремя, ибо именно в этом месяце в Белое море вошла состоявшая из десяти судов вражеская эскадра. Уже 14 числа три фрегата приблизились к устью Двины, а вскоре один из них подошёл к Мудьюгу. С судна были спущены шлюпки с матросами, которым предстояло провести промеры. Но сделать это им не удалось - неприятель был встречен огнём находившихся на острове орудий.
Не сумев прорваться к Архангельску, непрошенные гости повернули к Соловкам и 6 июля приступили к осаде монастыря. Отогнанные с позором от его стен винтовые фрегаты "Миранда" и "Бриск" под командованием Эразмуса Омманея принялись разбойничать в Онежском заливе и 10 числа встали на якорь у Пушлахты.
О том, что враг может появиться в любой час, жители села знали давно и не просто знали, а готовились к отражению нападения. Все 23 взрослых пушлахотца были обеспечены ружьями, им на помощь ещё в начале лета прибыли вторично призванные на службу рядовой Иевлев и унтер-офицер Басов. Общее руководство обороной было поручено командированному в Пушлахту отставному губернскому секретарю Волкову.
Уверенность в том, что они смогут дать достойный отпор, позволила пушлахотцам с ходу отказать в предоставлении продовольствия высадившимся на берег посланцам капитана Омманея. Справедливо полагая, что отказ может вызвать скорое нападение, селяне отослали в лес женщин, стариков и детей, туда же был угнан скот.
Сразу же после возвращения парламентёров с фрегатов были спущены 13 небольших гребных судов, на которых находились не менее ста человек и восемь пушек. Приблизившись к селу, десантировавшиеся открыли стрельбу. Численный перевес и обусловленная этим обстоятельством более высокая плотность огня позволили им вскоре вступить на берег.
Однако пушлахотцы, хотя и отступили к лесу, но, отходя, нанесли противнику ощутимый урон - пять убитых. Потери охладили наступательный пыл неприятеля, но не умерили его агрессивности. Решив отомстить, англичане сожгли церковь, все 40 имевшихся в селе домов, 50 амбаров, 10 овинов, 20 бань, все земледельческие орудия и рыболовные снасти. Тем самым причинили ущерб на огромную по тому времени сумму - 8 тысяч рублей серебром.
Но этого свершившим своё чёрное дело представителям просвещённой европейской державы показалось мало - покинув разорённую Пушлахту и встретив в море три вёзшие хлеб крестьянские лодки, они ограбили и сожгли их.
Уже через два дня о нападении на поморское село стало известно вице-адмиралу Боилю, который сразу же обратился со словами благодарности:
"Спасибо молодцам селения Пушлахта Онежского уезда ! Вы 10 сего июля сделали свое дело, как должно храброму Русскому, да поможет вам Бог и впредь быть верными сынами отечества. Вы отказали неприятелю в требуемой им свежей провизии - это хорошо, вы показали свою неустрашимость, и в числе 23 человек противостояли противостояли более 100 человекам неприятеля и, можно сказать, одержали победу, потому что у неприятеля было пять убитых и несколько раненых, вас же господь Бог миловал от всякого вреда...
Что же касается до сожжения у вас неприятелем домов и имущества, то Бог милостив и Царь не оставляет верных и храбрых своих подданных. О похвальном же вашем поступке я имел счастие довести до сведения Милостивого Государя Императора и, когда удостоюсь получить ответ, то поспешу уведомить вас об этом".
Ответа ждать долго не пришлось, и уже 7 августа в "Архангельских губернских ведомостях" был опубликован список "Высочайше награжденных". Отставной губернской секретарь Волков был удостоен ордена Св. Анны 3-й степени, а нижние чины Басов и Иевлев - знаков отличий Военного ордена (Георгиевских крестов).
В виде исключения эту же высшую солдатскую награду было повелено вручить гражданскому лицу - "одному из крестьян по выбору их как достойнейшему". Но этот выбор для пушлахотцев оказался весьма затруднительным, так как все одинаково самоотверженно защищали село. Поэтому на сходе они прибегли к испытанному способу - по очереди тянули жребий. Повезло же Михаилу Агафонову, которому и был вручён Георгиевский крест.
Однако царской милости удостоились и остальные защитники - каждому указом выделялось по пять рублей серебром, а всем пострадавшим семьям - по впятеро большей сумме на обзаведение хозяйством. Им же безпошлинно отпускался строительный лес. Не забыл царь и о церкви, распорядившись возвести её за казённый счёт. Но если с деньгами, выделенными крестьянами, проблем не возникло - их успели выдать, то с суммой, предназначавшейся на церковное строительство, сложилось по-иному.
Дело в том, что в декабре того же года умер губернатор Боиль, лично заботившийся о восстановлении Пушлахты. А спустя пару месяцев скончался и император. Их уход, неизбежные перестановки, а также поражение в Крымской войне навсегда отвлекли внимание от проблем далёкого поморского села, в связи с чем большая часть упомянутой суммы затерялась либо в коридорах духовного ведомства, либо в чиновничьих кабинетах. Поэтому за казённый счёт успели возвести только каменный фуундамент, сама же церковь Святой Великомученницы Параскевы была освящена лишь в 1864 году.
За прошедшее к этому сроку десятилетие пушлахотские крестьяне так и не сумели оправиться от разорения. Не улучшилось их благосостояние и через девять лет - в 1873 году, когда, как гласят церковные документы, "приход по бедности населения и по скудости средств на содержание причта был закрыт и обращен в приписку к Летне-Золотицкому приходу".
Таким образом, поморское село, наименование которого в годы войны встречалось на страницах российских и европейских газет, упоминалось в русском и английском морских штабах, вновь оказалась один на один со своими проблемами, а отмеченный Георгиевским крестом поступок его жителей был предан забвению. Сами же они в связи с тем, что сумма выделенной им помощи была несоизмерима с ущербом и через двадцать лет после нашествия, образно говоря, пребывали у разбитой лодки.
Однако этим словесным оборотом, присутствующим и в названии вышеупомянутого репортажа, сходство того времени и наших дней не ограничивается. Недаром же в репортаже говорится и о царящем в деревне запустении, и об отсутствии квалифицированной медицинской помощи, вспоминается о некогда богатом, а ныне порушенном колхозе. От себя к этому могу ещё добавить, что, как и в конце девятнадцатого века, жители современной Пушлахты "обращены в приписку" к Летней Золотице, так как их местный сельсовет, видимо, опять же "по бедности населения и скудости средств" подобно приходу был упразднён...
Михаил ЛОЩИЛОВ
Статья была опубликована в газете "Правда Севера" 26.07.2001 г.