Прочтя еще в 1990 году книгу белоэмигранта С. Мельгунова «Красный террор в России. 1918–1923», я понял, что этот крайне пристрастный труд написан без критического осмысления и проверки помещенных в нем сведений.
Например, цитируя эмигрантскую газету, автор сообщил, что в 1920 году красные повезли пленных офицеров из Архангельска в Холмогоры, «где, раздевши, убивают на баржах и топят в море». Казалось бы, что стоило, взглянув на карту, выяснить, где находятся Холмогоры. Но Мельгунов этого не сделал, ибо процитированное подтверждало его теорию патологической кровожадности красных.
Столь же неправдоподобны, как «бойня на море у Холмогор», и утверждения, что в 1920 году в Архангельске расстреливали 12–16-летних подростков, что жертвой террора стал редактор «Северного утра» Леонов. В действительности же он, пенсионер и инвалид второй группы, умер от туберкулеза в 1929 году.
Об этих не случайно напечатанных небылицах я вспомнил недавно, когда 25 июля прочел в статье Л. Сосниной «Праздничные дни на Пинежье» посвященные истории Веркольского монастыря строки: «В 1918 году обитель закрыли. Монахов расстреляли на берегу Пинеги, а их тела бросили в воду». Вспомнил, так как, будь Мельгунов жив, он наверняка с радостью дополнил бы ими свою книгу.
Я же, немного знающий историю Пинежья, в этих утверждениях усомнился и потому обратился к хранящимся в областном архиве документам. И вот что выяснил. Во-первых, никакого расстрела не было. Во-вторых, в конце 1918 года в связи с оккупацией интервентами северной части уезда и самой Пинеги уездный исполком (УИК) обосновался в Верколе, причем ряд его отделов разместились в одном из корпусов монастыря, там же расположился и военный лазарет.
При этом часть хозяев обители – рядовых монахов и послушников – мобилизовали. Но на фронт, конечно, не послали, а зачислили в санитары и часовые. Об этом свидетельствуют выданные им удостоверения, например, одно из них: «Предъявитель сего красноармеец Пинежской караульной роты Яков Иванович Чупров действительно находится в означенной роте с 1 января 1919 г. Командир роты Нехорошков». Таким образом, иноки-красноармейцы остались в монастыре: одни санитарами, другие караульными, охранявшими лазарет и уездисполком.
Что же касается престарелого настоятеля и иеромонахов, то о них побеспокоились прихожане соседних волостей. Так, Покшеньгские волисполком и церковный совет обратились в УИК с просьбой направить в приход священника из числа иеромонахов. УИК, напомнив об отделении церкви от государства, ответил: «Назначением попов уездисполком не заведует. Если нужны кому-нибудь попы, то хотя целыми пачками забирайте их из монастыря и везите, куда надоть».
По окончании Гражданской войны у демобилизованных и оставшихся в обители монахов началась новая жизнь – с целью их трудоустройства на базе монастыря был создан совхоз «Красноармеец». Такое же предприятие – совхоз «Новая деревня» – создали в соседнем Сурском женском монастыре. Эти хозяйства просуществовали до 1924–1925 годов.
Возвращаясь к Мельгунову скажу, что он охотно дополнил бы свой труд и выдержками из книги Л. Егоровой «Сурские бывальщины», где сообщается, как каратели (то есть красноармейцы) в октябре 1918 года расправились с крестьянами Сурской волости. Причем расстрел автор назвала «обрядом» жертвоприношения первой годовщине Великого Октября», устроенным, возможно, потому что «не приглянулась чья-то мужицкая физиономия». Но недоумение и сомнения в достоверности вызвали не столько эти фразы, сколько тот факт, что на 81-й странице перечислены 15 расстрелянных, а на 256-й говорится о 13.
Взяв для проверки имя одного из перечисленных – крестьянина д. Шуломени Павла Ионовича Данилова, из-за редкости отчества вряд ли имевшего полных тезок, я в одном архивном деле прочел, что его за укрывательство хлеба от армии волисполком 8 марта 1919 года приговорил к полутора месяцам принудительных работ. А в другом деле этот «расстрелянный» значится в списке участвовавших в 1924 году в выборах сельсовета.
Вызывает сомнения и факт расстрела Осипа Гавриловича Рябова, так как житель Сурской волости, так именовавшийся, в 1918 году как бывший полицейский стражник арестовывался, затем лишался избирательных прав. Но в 1925-м решением губисполкома в них был восстановлен.
Не имея пока точных данных о других перечисленных, не буду утверждать, что не было и их расстрела. Как не буду говорить, что расстрелов не было вообще. Они, безусловно, были по обе стороны фронта.
Однако скажу другое: ныне, к сожалению, пишут и говорят лишь о жертвах по одну сторону, причем, как правило, без предъявления задокументированных фактов, а со ссылкой на какую-нибудь бабушку, что-то когда-то якобы слышавшую. Потому что очень хочется, чтобы история выглядела однобоко. Ибо чернение советского прошлого нынешними властями приветствуется. Поэтому почти о каждом монастыре говорят, что его монахи были уничтожены, фантазируют о чекистских подземных (и это в болотине!) тюрьмах Архангельска, где якобы уморены тысячи, пишут о расстрелянных в нем в 1920 году 30 тысячах. А это сопоставимо с его тогдашним населением!
В заключение замечу, что не считаю себя вправе напоминать верующим людям, причастным к небылицам, о библейских заповедях. Но считаю вправе сказать, что, называя красноармейцев карателями, приписывая им расстрелы, они оскорбили память простых пинежских мужиков. Так как именно крестьяне, а не присланные из Москвы комиссары составили тогда основу Красной Армии. Сейчас же они в ответ на небылицы возразить не могут. Собственно говоря, как раз поэтому и написаны мной эти строки.
Статья была опубликована в газете "Правда Севера" 16.10.2007 г.