Содержание большинства публикуемых в "Мире мнений" читательских писем свидетельствует о том, что характерной чертой нашего времени стало не виданное ранее безразличие непомерно разросшегося племени чиновников к просьбам и жалобам тех, кому по идее оно должно служить. Причем это безразличие проявляется и в том, что довольно часто отсутствует какая-либо реакция со стороны "слуг народа" на газетные выступления. А если она все же следует, то преимущественно в форме отписки.
В этой связи справедливости ради надо сказать, что составлением отписок грешили и предшественники нынешних чиновников, например, обладатели высоких облисполкомовских кабинетов в 30-е годы. Так, несмотря на строгости того сурового времени, именно отпиской они ответили на пересланное из редакции "Правды Севера" письмо архангелогородца Шелегина. Осенью 1937 года он жаловался на многомесячную волокиту с выделением санаторной путевки, давным-давно обещанной его больному туберкулезом ребенку.
Полученный из облисполкома ответ "...по возможности в следующем году и в зависимости от числа путевок...", безусловно, не устроил Шелегина, и он, набравшись смелости, написал самому Сталину.
Понятно, что его письмо не попало непосредственно на стол к вождю, но, тем не менее, в адрес обл-исполкома вскоре пришло уведомление: "ЦК ВКП/б/. Особый сектор. 20 ноября 1937 года. Архангельскому облисполкому. Пересылаем полученное на имя т. Сталина заявление т. Шелегина для рассмотрения. О последующем распоряжении просьба сообщить заявителю и в копии Особому сектору ЦК, 5 часть".
Несмотря на то, что в пришедшей из столицы бумаге содержалось слово "просьба" и не было никакого намека, как следует поступить, работники исполкома тут же бросились удовлетворять жалобу. Об этом свидетельствует тот факт, что уже через пару дней в Москву ушел ответ, извещавший о принятых мерах: "В Особый сектор ЦК ВКП/б/, 5 часть. По поступившему от Вас заявлению т. Шелегина сообщаем, что Детской комиссией облисполкома приобретена двухмесячная курортно-санаторная путевка с января 1938 года".
К сказанному следует добавить, что письмо Шелегина в ту пору было далеко не единственным. Не надеясь на то, что правды можно добиться на месте, или убедившись в этом на своем опыте, жители области писали Сталину. Писали о многом: о плохих жилищных условиях, незаконных увольнениях, бюрократизме и бездушии чиновников...
И хотя эти письма не доходили непосредственно до адресата, и в ответ на них из ЦК поступали стандартные (аналогичные вышеприведенному) уведомления, одно лишь упоминание в них имени Сталина действовало на местных чиновников отрезвляюще. Месяцами нерешаемые жалобы и просьбы удовлетворялись, как правило, в течение нескольких дней. В заключение остается сказать, что пример с письмом приведен вовсе не для того, чтобы идеализировать то суровое время, а чтобы задаться вопросом: неужели отечественный чиновник может работать так, как ему надлежит (в том числе и оперативно реагировать на газетные публикации), лишь тогда, когда им овладевает чувство страха, если не за жизнь, то за занимаемое место?
Статья была опубликована в газете "Правда Севера" 2.04.2004 г.