С первых эта история началась, на вторых - закончилась
1 января 2008 года исполнился год со дня вступления в силу закона "Об ограничении на территории Архангельской области деятельности по организации и проведению азартных игр", встреченного северянами по-разному: одни отнеслись к нему с безразличием, другие - с одобрением, третьи - в основном, владельцы игровых автоматов - мягко сказать, с неудовольствием. Впрочем, последние вскоре нашли выход - повсеместно появились лотерейные и интернет-клубы. 4 февраля, реагируя на этот факт, областное Собрание ужесточило штрафные санкции. В этой связи можно заметить, что подобные ужесточения случались и в дореволюционной России, например, в 1883 году, когда были введены статьи Устава о питейных заведениях, запретившие в них игры в карты, домино (по-местному - "кости") и шашки под предлогом, что это азартные игры.
1 января 2008 года исполнился год со дня вступления в силу закона "Об ограничении на территории Архангельской области деятельности по организации и проведению азартных игр", встреченного северянами по-разному: одни отнеслись к нему с безразличием, другие - с одобрением, третьи - в основном, владельцы игровых автоматов - мягко сказать, с неудовольствием. Впрочем, последние вскоре нашли выход - повсеместно появились лотерейные и интернет-клубы. 4 февраля, реагируя на этот факт, областное Собрание ужесточило штрафные санкции. В этой связи можно заметить, что подобные ужесточения случались и в дореволюционной России, например, в 1883 году, когда были введены статьи Устава о питейных заведениях, запретившие в них игры в карты, домино (по-местному - "кости") и шашки под предлогом, что это азартные игры.
О том, как эти статьи применялись, можно узнать из прошения, посланного 7 марта 1884 года на имя Александра III архангелогородцем, владельцем портерной (пивной лавки) Василием Евдокимовым. Ознакомиться же с ним мы имеем возможность, ибо письмо не покинуло город - из почтовой конторы его прямиком доставили в губернское правление. А там, вскрыв перехваченный конверт и мельком прочтя адресованные царю высокопарные эпитеты, чиновники нашли следующее:
"... Архангельское Городовое Полицейское Управление постановлением от 15 января сего года, рассмотрев составленное приставом I части дознание о допущенной в моей портерной игры в "кости", признало меня виновным в допущении игры, за что на основании 41 статьи Устава мировых судей определило: подвергнуть штрафу в 25 рублей, из которых одну половину выдать открывателю нарушения жандармскому унтер-офицеру Семену Харитонову, а другую обратить в пользу устройства новых мест заключения.
Это определение, объявленное мне приставом I части, считаю неправильным по причинам: во-первых, пристав не счел нужным отобрать отзывы как от меня, так от жены и брата моих, позволивших себе в мое отсутствие в лавке лишь ради забавы играть в домино; во-вторых, Управление дало веру только отзыву или, скорее, доносу заинтересованного в деле унтер-офицера Харитонова, который, как я уверен, был в сговоре с полицейским унтер-офицером Александром Богдановым..."
Далее Евдокимов подробно описал происшедшее. 4 января в пятом часу дня в почти пустую портерную зашел унтер-офицер Богданов. Он попросил у дремавшей за прилавком жены Евдокимова, Екатерины, пива и как бы между прочим посочувствовал: "Что, неважно дела идут? Скука одолела?" А получив ожидаемые ответы, предложил: "Может, в "кости" сыграем..." Екатерина, неплохо его знавшая, не только согласилась, но и позвала деверя. Тот, как оказалось, тоже был рад скоротать за игрой время.
Едва они уселись за стол, в лавку зашел жандармский унтер-офицер Харитонов. Получив кружку пива и удалившись в дальний угол, сделал вид, что не замечает играющих.
Когда были сыграны три партии, Богданов предложил: "Давайте на интерес!" Евдокимовы возразили: "Ведь нельзя!" Но полицейский достал горсть монет и высыпал на стол. И в этот момент подбежал Харитонов. Объявив, что игра, тем более на деньги, запрещена, тут же приступил к составлению протокола. В нем в качестве нарушителей фигурировали Екатерина и Александр Евдокимовы. И, конечно, отсутствовавший хозяин портерной. А вот Богданов упоминался всего лишь как свидетель.
Этот факт и позволил Василию Евдокимову сделать вывод, что жандарм и полицейский были в сговоре. И что Богданов предложил сыграть в домино, чтобы, перейдя затем на игру на деньги, уличить в нарушении Устава. А вскрыв нарушение, пусть и спровоцированное, блюстители закона доказывали, что не зря едят казенный хлеб. К тому же, выявив нарушение, жандармский чин становился так называемым "открывателем", в связи с чем сразу же получал половину суммы штрафа. А этими деньгами, как не сомневался владелец портерной, Харитонов поделился с Богдановым. В подтверждение Евдокимов привел слова хозяина другой пивной, где стражи порядка обмывали вознаграждение. При этом во всеуслышание хвастались, как облапошили Евдокимова.
Пожалуй, более всего раздосадовал его как раз этот факт, хотя и штраф в 25 рублей (в весьма солидную по той поре сумму) вызвал немалое возмущение. Подобные эмоции и побудили Евдокимова написать: "Эти "блюстители порядка", обязанные предупреждать преступления, не должны были допускать игры, а тем более в ней участвовать". И добавил, что действовали, несомненно, с ведома своего начальства, с которым, по слухам, "они делятся наваром".
Последний же абзац был таким:
"Прошу, дабы Высочайше повелено было, сочтя определение Полицейского Управления неправильным, признать меня оправданным. Прошение писал я, проситель, жительствующий в г. Архангельске, I части, по Псковскому проспекту, в доме Андрея Евдокимова".
Прочтя эти строки, чиновники поняли, что Евдокимов не только весьма смел (как-никак напрямую обратился к царю), но и достаточно упрям. А значит, не получив ответа, наверняка пошлет еще одно прошение. Поэтому рано или поздно его делом придется заняться. И решили с ним не тянуть.
10 марта состоялось заседание губернского правления, на которое пригласили полицмейстера ротмистра Ахвердова. Он с присущей обладателям кавказких кровей уверенностью в своей правоте заявил, что в действиях стражей порядка нет ничего предосудительного - именно так и надо выявлять потенциальных нарушителей законов. Мол, чтобы другим неповадно было, и казне доход.
Доводы Ахвердова показались убедительными, и губернское правление решило: "Постановление составлено правильно, то есть по смыслу 362 и 406 статей Устава о питейных заведениях, запрещающих в оных азартные игры".
Под расписку извещенный об этом решении Евдокимов не успокоился - послал жалобу в Правительствующий Сенат. На этот раз не почтой, а с кем-то поехавшим в Петербург. Однако хлопоты оказались напрасными, ибо 23 ноября Сенат постановил: "Жалобу оставить без последствий".
Но не тем человеком был Евдокимов, чтобы так просто смириться с обидой. В один из вечеров он посчитался с обидчиками, уже в подпитии зашедшими в портерную. Стерпев с издевкой заданный вопрос ("Может, сыграем?"), подал по полной кружке. Точно неизвестно, что в них кроме пива налил. Зато известно другое - вскоре у стражей порядка возникла нестерпимая нужда оказаться в отхожем месте. Но ноги почему-то не слушались, онемели. Поэтому им, уже дурно пахнущим, пришлось покидать лавку на четвереньках или, что называется, на четырех костях. Причем под хохот и улюлюкание завсегдатаев пивной.
Слух об этом, конечно, дошел до властей. И опозорившимся пришлось писать объяснительную, в которой они обвинили Евдокимова в попытке отравления. Но этим дело и ограничилось, ибо вновь связываться с настырным человеком не было резона. К тому же явно затянувшуюся переписку следовало заканчивать. Посему объяснительную подшили к другим бумагам и отправили в архив. Таким был финал истории, начавшейся игрой в "кости" и завершившейся хождением на четырех костях.
Михаил ЛОЩИЛОВ
Статья была опубликована в газете "Правда Севера"