Вопрос, который я хочу затронуть, заинтересовал меня более десяти лет тому назад, когда в рубрике "Отечество - страницы истории" журнала "Наука и жизнь" (№ 6 за 1982 г.) прочитал следующие данные о нашем городе: "Архангельск (время основания - XII в., до 1584 г. - Архангельский монастырь с поселком, с 1584 по 1613 г. - Новохолмогоры)".
Да, именно XII веком датировалось время основания города, что решительным образом противоречило юбилею 400-летия, к которому велась тогда подготовка. Возбуждать же дискуссию по той поре, безусловно, было делом бесполезным и несвоевременным.
Как до, так и после отмеченного нами 400-летия, многие города страны встретили различные свои юбилеи, причем время их основания определялось, как правило, на основании первого упоминания в летописях или в других датируемых источниках. При этом внимание особо не акцентировалось на том, в каком качестве возник и первоначально существовал тот или иной город - в качестве деревни или селения, слободы или посада, острога или завода. Такой подход объясняется хотя бы тем, что в глубине веков весьма трудно разглядеть ту временную черту, после которой поселение можно полноправно величать городом. Да и приобретение этого статуса еще не означало, что он дан навсегда - немало городов в силу различных причин его утратили.
Правомерность применяемого (жестко не связанного со статусом на момент возникновения) подхода к определению времени основания городов подтверждается и словами академика Б. Рыбакова, который отметил, что "историю каждого известного нам города нужно прослеживать по возможности с того времени, когда данная топографическая точка выделилась из среды соседних поселений, стала в каком-то отношении над ними и приобрела какие-то особые, ей присущие функции". "Собственно говоря, - привел он пример, - так и поступили в том случае, когда отмечали 800-летний юбилей Москвы (1947)..."
Известно, что Москва была впервые упомянута в летописи в 1147 году всего лишь как владение суздальского князя Юрия Долгорукого и хотя тогда ей было нечем сравниться с Новгородом, Суздалем или Владимиром, она уже сумела по-своему выделиться и приобрести определенные функции, а затем выгодное положение на перекрестке торговых путей и ряд других причин способствовали ее росту и возвышению.
Однако и упоминание в летописях иногда ставится под сомнение - так датированное в новгородских летописях 584 годом время основания Киева позднее на основании легенды о братьях Кие, Щеке и Хориве было отнесено на несколько веков, и в 1982 году Киев отметил свое 1500-летие.
Впрочем, вернемся в наш край, точнее, на мыс Пур-Наволок, где когда-то поднялся Михайловский Архангельский монастырь. Касаясь вопроса более точного определения времени его основания, следует отметить, что В. Крестинин датировал это событие XII веком, опираясь, всего скорее, на грамоту новгородского архиепископа Иоанна. На эту же грамоту, благославляющую создание монастыря, ссылаются и другие, но уже наших дней исследователи, но они датируют ее концом XIV века, указывая на то, что по ряду признаков авторство грамоты принадлежит другому (а их было несколько в разные века под этим именем), жившему как раз в конце XIV века архиепископу Иоанну.
Такой точки зрения придерживается, в частности, В. Андреев в статье "О дате основания Михайловского Архангельского монастыря" ("Культура Русского Севера", Л. 1988 г.), в которой он пишет, что "текст грамоты дает основание для еще одного важного вывода: монастырь был создан в качестве главного монастыря Двинской земли. Он должен был обслуживать нужды всего населения "от Емцы и до моря", т.е. быть культурным центром большого района, всей Двинской земли".
Чтобы удостовериться в правильности такого вывода, отложим вопрос об уточнении даты основания (XII или XIV век - тут еще есть о чем поспорить) и постараемся высветить роль и значение монастыря. А для этого надо вспомнить о становлении монастырей в период колонизации Севера и об их деятельности, которая не ограничивалась религиозной и культурой сферами. В. Чиркин в сборнике "Очерки по истории колонизации Севера" (СПБ, 1922 г.) отмечал, что "монастыри эти выявились на Севере по преимуществу как колонизационные, торгово-промышленные фактории".
Такое определение, полагаю, характеризует, конечно же, и деятельность Михайловского Архангельского монастыря, который не был тихой обителью, удалившейся от мира и его забот в глушь лесов, а стоял на бойком месте, где разветвляется на рукава Северная Двина, в устье которой, по крайней мере со времен варягов, заходили заморские суда. Рядом на островах и по побережью моря уже существовали или возникали поморские селения, различного рода связи от которых по естественной сети водных дорог стягивались к одной точке, а именно, к Пур-Наволоку.
Следовательно, помимо деятельности, изначально свойственной монастырю, как религиозному и культурному центру, само его расположение способствовало и вынуждало расширять круг вновь возникающих и усложняющихся функций, присущих уже зарождающемуся торговому и экономическому центру. А это привело, в частности, к тому, что в непосредственной близи стали селиться крестьяне и ремесленники, дворы которых вместе с постройками монастыря образовали довольно значительное по тем временам поселение.
Таким образом, результаты начавшегося с XII века процесса интенсивного освоения славянами Севера и процесса его монастырской колонизации как бы наложились в этой точке, где шло постепенное количественное накопление функций, которое не могло не привести рано или поздно к качественному преобразованию поселения.
Все это позволяет, воспользовавшись ранее процитированным определением, считать, что Михайловский Архангельский монастырь был как раз той выделившейся, приобретшей особые, присущие только ей функции, топографической точкой, от времени возникновения которой и необходимо прослеживать шестивековую (по крайней мере) историю города Архангельского.
Пока же мы, ограничивая историю города четырьмя веками, уподобившись "иванам, не помнящим родства", запросто открещиваемся от столетий невзгод и тревог, борьбы с врагами (как это случилось, например, в 1419 году при нападении скандинавских соседей) и труда тех, кто жил здесь до нас.
К лицу ли нам, пусть и далеким, но потомкам первых архангельских жителей, однажды и навсегда давших себе это имя, ревностно сохраненное в 1584-1613 годах в пику присвоенному из Москвы названию Новохолмогоры, к лицу ли нам, архангелогородцам, не уважать почтенный возраст нашего города.
Думаю, вряд ли не преминули воспользоваться таким подарком истории власти и жители столичных городов, для придания большей значимости, исключительности и величия которым делается все возможное.
Обратной же стороной подобного пристрастного к столицам отношения является забвение интересов отдаленных и сырьевых регионов, о существовании которых в центре вспоминают только тогда, когда возникает необходимость удовлетворить какие-нибудь потребности или найти там поддержку.
Эта "добрая" традиция существовала как при царях (не исключая чрезмерно "напудренный" петровский период, достижения которого взошли на крови и костях русского мужика), так и при последующих режимах, в том числе и при нынешнем. А давала и дает о себе знать эта традиция в разные времена то повелениями, то декретами, то указами...
Видимо, первым из их череды по отношению к нашему городу был указ Ивана Грозного от марта 1583 года, появившийся в то время, когда у сформировавшегося Московского государства возникла потребность в достаточно организованной заморской торговле. И вот, как сообщает "Двинская летопись", приехавшие из столицы воеводы "круг Архангельского монастыря город деревянный одним городом поставили".
Известно, что в те времена понятие "поставить город" по сути дела означало создание крепости, то есть огораживание определенного набора зданий оборонительной, в нашем случае деревянной стеной. В. Андреев в подтверждение этого в ранее указанной статье пишет: "В 1583-1584 гг. была построена лишь деревянная крепостная стена вокруг церквей и келий монастыря... При строительстве дворы зависимых от монастыря крестьян и ремесленников были вынесены за пределы стены... К этому времени история поселения на Пур-Наволоке насчитывала уже почти двести лет".
Из сказанного следует, что тень от стены постройки 1584 года поспешно приняли за черту отсчета истории Архангельска, хотя из той же грамоты Ивана Грозного видно, что здесь уже было значительное по тем временам поселение.
Что же касается рубежа 1583-1584 годов, то полагаю, что его можно считать началом того периода истории Архангельска, когда под влиянием внешнего воздействия из Москвы, дополнительного притока населения, ряда других факторов, но главное - на основе количественного накопления функций, а значит и соответствующих опыта, навыков и знаний проживающих здесь к тому времени, как раз и произошло качественное превращение поселения, позволяющее называть его с той поры первым и более чем на столетие единственным морским портом государства.
Такая трактовка, понятно, не соответствует другой укоренившейся у нас традиции - считать каждое значительное историческое событие результатом мудрости, заботы и предвидения особы, сидевшей в данное время на троне. Почти в любой области найдется немало мест, где вам убедительно расскажут, что они своим возникновением или названием обязаны какой-либо августейшей особе, соизволившей там быть, проезжать мимо, а то и просто, не сходя с трона, ткнувшей пальцем в карту. В нашем же случае, конечно, приятно и лестно объяснять возникновение города волей, пусть и грозного, но царя, а известные всем страницы истории города связывать исключительно с заслугами Петра I. Почему-то при этом почти не обращают внимания на сам ход исторического развития, не подвластный воле сильных мира сего, не замечают и умаляют труд поколений, живших как до, так и во время означенных событий.
Возможно, все же кто-то заворожен упомянутым в летописи словом "город", понимая его как факт появления административно независимой единицы, а следовательно, и доказательство того, что именно с этого времени начинается история Архангельска. В таком случае необходимо напомнить, что Архангельск получил самостоятельность вновь после 1584 года лишь в 1613 году - весь этот период он был приписан к Холмогорам. Тогда настаивающим на таком административно ориентированном подходе, исходя из его логики, придется констатировать, что с юбилеем 400-летия мы весьма поторопились, и посоветовать начинать подготовку к такому празднеству в 2013 году...
В заключение необходимо сказать, что если даже будут приведены самые убедительные доводы в пользу того, что именно 1584 год следует считать точкой отсчета истории Архангельска, то все равно нам, его жителям, нельзя не иметь на набережной, на Пур-Наволоке скромный памятный знак, извещавший бы о том, что здесь стоял Михайловский Архангельский монастырь, с которого и началась и не прерывалась по крайней мере шестивековая история селения и города Архангельского.
P.S. Данная статья была опубликована в газете "Правда Севера" 14 февраля 1994 года, и, конечно, сейчас я бы написал ее иначе. Может быть, не столь заумно и проще. Многое бы изменил и подправил. Но что было написано, то было написано... Тем более что это была моя первая газетная публикация на историко-краеведческую тему. Впрочем, от подавляющего большинства высказанных в ней мыслей я не отказываюсь. Например, в тексте есть такой абзац: "Думаю, вряд ли не преминули воспользоваться таким подарком истории власти и жители столичных городов, для придания большей значимости, исключительности и величия которым делается все возможное". Подтверждением этих слов стало празднование в 2005 году 1000-летия Казани, историю которой удлинили в связи с археологическими находками. И при этом никого не волновал тот факт, что Казань представляла из себя 1000 и 950 лет тому назад - селение или всего лишь стан кочевников. И или еще что-либо. Понятно только, что не город. Да это жителей столицы Татарстана не особо интересовало, как и местных ученых-историков. Главное, воспользоваться подарком истории - археологическими артефактами, что они и сделали...