Известно, что история России богата на самозванцев, присваивавших себе верховную власть в государстве. Достаточно вспомнить, например, Лжедмитрия I и Лжедмитрия II или Емельяна Пугачёва, принявшего имя убитого императора Петра III. Безусловно, их список можно продолжить и в этой связи замечу, что одного самозванца дала наша северная земля. И хотя он преследовал цель, крайне скромную по сравнению с претензиями перечисленных лиц, тем не менее считаю, что о его похождениях необходимо рассказать.
Утром 28 февраля 1868 года из Лявли в стоящую на другом берегу Северной Двины деревню Мечку пришел незнакомец, приказавший отвести его к местному десятскому. Войдя в дом, одетый в потрёпанную солдатскую форму человек заявил: "Я - военный, посланный из Петербурга разузнать о жизни крестьян". А поймав недоверчивый взгляд, пояснил, что носит простую одежду, "ибо прибыл по большому секрету". Мол, иначе о его приезде сразу бы донесли губернскому начальству.
Десятский не усомнился в услышанном, так как в те дни среди пригородных крестьян ходил слух, что скоро приедут царские посланники с целью сбора сведений о крестьянских бедах. А они, беды крестьянские, были острейшими - предыдущий год выдался неурожайным, вследствие чего хлебные припасы уже кончились, а о наличии семян для посева и говорить не приходилось. И этим, конечно, воспользовались купцы-хлеботорговцы, запредельно взвинтившие цены.
Именно поэтому народная фантазия и породила слух о том, что добрый царь Александр II, прослышав про крестьянскую нужду, безразличие к ней чиновников и купеческую корысть, решил вновь приехать в Архангельск. А чтобы по приезду знать, кого и за что наказывать, и отправил заранее секретных посланников.
Терпеливо выслушав многочисленные просьбы сбежавшихся в дом десятского крестьян, "секретный посланник" пообещал их удовлетворить и потребовал заложить подводу. Вечером того же дня он уже был в Ширше, где и заночевал. А назавтра - 29 февраля - в деревне Исакова Гора на срочно собранном по его приказу сходе сообщил, что вскоре всем крестьянам бесплатно раздадут семена. Затем "инкогнито из Петербурга" принялся записывать жалобы, предлагая под ними оставить подписи. Когда же один грамотный исакогорец заметил, что подписывается под какими-то непонятными каракулями, то услышал, что это "секретная тайнопись".
Опять же на подводе, но уже с пистолетом, подаренным крестьянином Львовым, незнакомец 1 марта посетил деревню Верхневалдушенскую, где на сходе объявил: "Хлеб и семена будут безденежно, а кто беден, получит деньги". Благодарные крестьяне тут же преподнесли армяк - кафтан из толстого сукна.
Уже приличнее выглядевший, он по прибытии в Нижние Валдушки, сев на коня, выстрелил из пистолета.
Выскочившим из домов, от испуга неуспевшим одеться крестьянам самозванец представился: "Я - император Александр Николаевич!" В ответ сбежавшиеся, попадав на колени, закричали: "Ура!" Затем, узнав о царских милостях, проводили удалявшуюся подводу поклонами и крестными знамениями.
Далее путь самозванца лежал по заостровским деревням, в одной из которых - Перхачевской - он сказал: "Дети мои, что нужно, просите, всё сделаю. А 5 марта выставлю в Архангельске на площади эшафот и буду судить начальство. Кто, что заслужил, то и получит, а многие будут расстреляны". Одобрительный гул стоявшей на коленях толпы усилился, когда самозванец, пальнув в небо, добавил: "А губернатор уже расстрелян!"
Далее путь самозванца лежал по заостровским деревням, в одной из которых - Перхачевской - он сказал: "Дети мои, что нужно, просите, всё сделаю. А 5 марта выставлю в Архангельске на площади эшафот и буду судить начальство. Кто, что заслужил, то и получит, а многие будут расстреляны". Одобрительный гул стоявшей на коленях толпы усилился, когда самозванец, пальнув в небо, добавил: "А губернатор уже расстрелян!"
Правда, на сходе в Цигломени он несколько иначе поведал о судьбе губернатора Гагарина: "Мною отослан в Петербург, живым обратно не вернётся". Тут же цигломяне узнали, какая участь уготована архангельским хлеботорговцам: "Купечество за то, что дорого продаёт хлеб и порченную муку, буду закапывать живьём в землю!" Тепло прощаясь с цигломенскими крестьянами, "император" пригласил их приехать 5-го числа в Архангельск и спросил: "Узнаете ли меня на площади, дети мои? А я вас узнаю". И вновь выстрелил из пистолета.
Вернувшись в Заостровскую волость, он 2 марта опять собрал сход - на этот раз в деревне Кырласово. Едва самозванец успел представиться, как вынырнувшие из толпы переодетые полицейские чины скрутили его. И в тот же день доставили в город.
В ходе начавшихся допросов выяснилось, что самозванным императором являлся бывший солдат кронштадтской артиллерии Леонтий Осташев, уволенный весной 1867 года в отставку по инвалидности. Выданных ему денег хватило добраться только до Архангельска. Впрочем, если бы даже что-то из них ещё и осталось, возвращаться на родину - в далёкую печорскую Усть-Цильму - было не к кому: все родственники во время эпидемии умерли.
Не имея средств и постоянного места жительства, Осташев перебивался случайными мизерными заработками в Архангельске, Холмогорах и Емецке. Но не стеснялся, как инвалид, и просить подаяний. Так он просуществовал до зимы - поры, когда потребность в рабочей силе резко сократилась. К тому же вследствие надвигавшегося голода почти совсем перестали подавать милостыню.
Особенно явно эти перемены ощущались в Холмогорах, где в феврале 1868 года Осташев и оказался. Поэтому ему ничего другого не оставалось, как вернуться в Архангельск - там возможность подзаработать была менее призрачной. Как раз по пути туда, остановившись в Лявле, он и услышал о якобы отправленных царём секретных посланниках.
Но этому слуху не поверил, так как горькая солдатская доля, опыт прожитых вблизи столицы лет и непонаслышке сложившееся представление о нравах царского двора уже давно развенчали в его сознании сказку о добром царе. Однако в крестьянской среде этот миф был ещё непоколебим и поэтому Осташев решил им поспользоваться. А о том, с какой целью он это сделал, свидетельствуют его показания:
"Узнав, что в Архангельск от Государя будто бы приехали придворные, чтобы секретно разузнать о нуждах крестьян и нет ли каких обид, и, будучи смущён голодом, присвоил себе звание придворного для того, чтобы как-нибудь прокормиться некоторое время, а потом попасть на готовый хлеб в тюрьму..."
Да, прокормиься ему удалось - крестьяне делились с "секретным посланником" последним. Он же, войдя в роль и встречая уважительный приём, вознамерился замахнуться на большее - назваться императором. Мол, тогда уж точно попаду на казённые тюремные харчи!
Осташев справился и с ролью царя, несмотря даже на то, что был неграмотен. Именно по этой причине, чтобы не выдавать себя, он и чертил каракули, величая их "секретной тайнописью".Что ж, ему верили на слово. Но не надо осуждать крестьян за наивную доверчивость, так как их положение в ту пору было отчаянным. И поэтому они уцепились за миф о добром царе, как тонущий хватается за соломинку.
Однако губернским властям в то время не было дела до крестьянских бед - они думали о другом: как покарать Осташева. Оказывается, тогда уголовной статьи, предусматривавшей ответственность за подобное самозванство, не имелось. Обвинить же Осташева в корыстных намерениях они не могли, ибо он кроме подарков не взял у крестьян ни копейки.
В этой связи пришлось послать запрос в столицу. В пришедшем 25 мая ответе предлагалось "отнести преступление в разряд дел о произнесении дерзких слов против особ Императорской фамилии". И хотя Осташев их ни разу не оскорбил, именно по рекомендованной статье его и осудили. Вынесенный 19 июня 1868 года приговор гласил: "Леонтия Сидорова Осташева лишить всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и заключить в тюрьму на один год".
Вряд ли он горевал по поводу первой части приговора - ведь смешно сказать, насколько "велики" были "особенные права и преимущества" существовавшего на случайные заработки и подаяния отставного солдата-инвалида! А вот вторая часть судебного решения его наверняка удовлетворила - пусть и столь необычным способом, но он всё же смог достичь своей скромной цели: попал на готовый хлеб в тюрьму.
Михаил ЛОЩИЛОВ
Статья была опубликована в газете "Правда Севера" 21.11.2002 г.