21 апреля 1871 года Архангельская губернская палата уголовного и гражданского суда вынесла приговор, во вступительной части которого говорилось:
"Настоятель Кожозерской Богоявленской Общежительской Обители Иеромонах Виталий с братиею донес Архангельской Духовной Консистории, что священник Илья Колчин во время пребывания в Кожозерском монастыре ведет жизнь нетрезвую, невыносимую для всего братства, а 11 апреля 1870 года во время утреннего пения, в Страшную Великую субботу сломал замки настоятельских келий и похитил 150 рублей, а потому просил удалить священника Колчина из обители..."
Далее в приговоре записаны показания обвиняемого Колчина:
"Сначала я к утрени одевался и приготовлял себя к утреннему славословию, потом отправился в храм, но, идя в оный, заметил, что в коридоре настоятельского корпуса дверь полая. Сейчас же мне пришла дурная мысль по наущению, вероятно, исконного врага воспользоваться этим случаем, взойти в настоятельские келии, зная же, что он, Настоятель, ездил на днях в Онежское казначейство, и зная, где оные хранятся, я решил войти и взять деньги, сколько-нибудь на праздник.
Когда я положился войти войти в келию, меня обуяла непонятная какая-то боязнь, чтобы немного оправиться, взялся за карман, чтобы взять платок и отереть с лица выступивший пот, нечаянно ощутил в своем кармане железную отмычку, которую часто брал по привычке служащей орудием при регенте в пении. Лишь ощупал отмычку в руке, ободрился, взял эту отмычку, вложил в замок, повернул и вдруг дверь отворилась.
Я вошел в прихожую комнату, увидев, что двери как в келейну комнату, так и в залу, где стоял шкаф, в котором хранились деньги, не заперты, бросился туда. Приходя к шкафу, вижу, что оный заперт, потом возвратился опять в комнату, взявши на столе нож, прорезал оным дырку против замка и задвижной ящик легко выдвинулся. Вижу белый мешочек лежит с деньгами, а подле него и бумажки с билетами. Взявши по скорости и в темноте не рассматривая, поспешил выйти вон, потому что начался уже трезвон к утрени. В замешательстве, а более от страха повернул отмычкою в замке, думая запереть, но, к несчастью моему, отломившийся кусочек от отмычки остался в замке. Поспешил в церковь, оставив дверь назапертою. Куда деньги употреблены мною - не упомню.
Ничто не служило поводом к сему, кроме вражеского искушения, так как приближенные к его келейнику Паисию пользуются особым удовольствием, доходящим до излишних своих прихотей... Дает, например, не вовремя водку и прочее к соблазну прочей братии. Между тем, лишают они, то есть настоятель и его фаворит Паисий даже в насущном невинном удовольствии - чайку, в каковом и я неоднократно терпел нужду.
Хотя к вопросу не относится, но истинно горькая правда побуждает заявить, что в здешней обители белое духовенство, как бы не вело себя честно и благоговейно, не сможет быть терпимо в глазах чернцов, неполучивших никакого образования. Ханжество и лицемерие - вот по их понятию, добродетели".
Подобная характеристика монастырской братии и тем более неубедительные уверения, что отмычка служила лишь своебразной дирижерской палочкой при церковном пении, конечно же, не произвели желаемо-го воздействия на судебную палату, и она приговорила:
"Священника Илью Колчина, 50 лет, за кражу со взломом 2 рода, по снятии Архангельской Духовной Канцелярией сана священника, лишив всех особенных прав и преимуществ, сослать на житье в Томскую губернию на один год с воспрещением всякой отлучки в другие города, губернии и области Сибири в продолжении двух лет".