Ранее «Правда Севера» уже писала о периоде истории газеты, шедшем сразу за изгнанием с Севера белых и интервентов («На советский лад», 11.01.2007), то есть о времени, когда она называлась "Известиями Архгубревкома и Губкома РКП". Были приведены факты биографии одного из редакторов той поры - И. Богового, упомянуты имена выступавших на ее страницах в 1920 году.

Дополнить сказанное об издании газеты в том далеком году, назвать фамилии работников редакции и сотрудничавших с ней внештатных авторов позволяют хранящиеся в областном архиве документы. Например, «Требовательные ведомости на выдачу содержания и гонорара сотрудникам редакции газеты «Известия Архгубревкома и Губкома РКП».

Но прежде чем коснуться ведомостей, процитирую тексты двух обращений, найденных мною в других архивных делах.

Автором первого был военный комиссар Г. А. Закс - редактор газеты в первые после возобновления ее издания в Архангельске дни. Обращаясь 6 марта 1920 года в губревком, он писал:

«Приказы сыплются как из рога изобилия, поэтому ежедневно приходится выбрасывать из «Известий» очередной материал. В дальнейшем, с окончанием формирования местных органов управления, в неофициальной части останется место только для подписи - «Редакционная коллегия».

Выхода два. Или издавать две газеты: одна - от Ревкома, другая - от Губкома. Или предоставить редакции право печатать наиболее важные приказы, и то самые существенные пункты их, приводя содержание остальных в отделе «Местная жизнь».

Вопрос об издании 2-х газет тесно связан с вопросом о бумаге. Помимо этого нужно раз и навсегда договориться об общем плане издания. Газета в настоящем ее виде не удовлетворяет своему назначению. Предлагаю 9 марта собраться всем входящим в состав редколлегии для выяснения названных вопросов».

В предложенный день собрание состоялось, и небезрезультатно: для разгрузки страниц от официоза решили в качестве приложения выпускать бюллетень «Действия и распоряжения Советской власти». Безусловно, это решение пошло на пользу газете. Однако вскоре редакции, вернее, новому редактору И. Боговому, пришлось столкнуться с иной проблемой. 24 мая он уведомил губком партии о следующем:

«В редакции остался я один. Хроникера (единственного) - Жернакова - забрал уездный военком и наши ходатайства перед полевым штабом округа не увенчались успехом. В субботу Политпросвет округа взял т. Ершова (зав. отд. «Красноармейская жизнь» и «По деревням и селам»). Сегодня ушел по мобилизации Губкома т. С. Горбунов (зав. отд. «Профессиональная жизнь», «Рабочая жизнь» и стихи). Газета за недостатком работников умрет. Кроме того, все ответственные работники относятся к газете настолько пассивно, что встает вопрос: нужна ли газета? Прошу Губком принять срочные меры для спасения газеты, тем паче что я, очевидно, на днях свалюсь».

Здесь надо заметить, что, говоря о себе как о единственном оставшемся, Боговой несколько утрировал, ибо, если судить по «Требовательным ведомостям», на начало мая 1920 года кроме него и перечисленных мобилизованных сотрудников в штате редакции состояли: ответственный секретарь Александр Дедков, хроникер (репортер) Сергей Мефодиев, переводчики Андрей Гувелякен и Лев Лейбсон, три машинистки, регистратор, три курьера и сторожиха Клещева. Правда, вскоре Мефодиев уволился, поэтому в редакции остались лишь трое «пишущих» сотрудников: Боговой, Дедков и Лейбсон.

И они выкладывались, насколько хватало сил. Особенно много писал Александр Дедков, пользовавшийся псевдонимами «Григорий Гвоздарев», «Дед Митрий» и другими. Боговой же, напротив, не скрывал фамилии. А помогавший им 19-летний Лев Германович Лейбсон (в будущем известный ученый-физиолог) подписывался «Л. Рубинов». Однако и он надумал оставить редакцию - попросился добровольцем на польский фронт. Поэтому Боговой вновь обратился в губком с просьбой не отпускать сотрудника и вернуть в газету ранее мобилизованных.

Губком, оставив Лейбсона, в остальном навстречу не пошел. Ссылаясь на крайнюю нехватку «образованных, вообще и политически грамотных, преданных революции людей», пояснил, что в условиях Гражданской войны они пока нужны армии, в частности, фронтовым газетам. В этой связи редакции рекомендовали самой изыскивать «способных к газетному делу товарищей из рабоче-крестьянской среды», привлекая их поначалу в качестве внештатных авторов. Вместе с тем губком предложил не отказываться и от помощи местной пишущей интеллигенции, даже тех лиц, которые в недавнем прошлом имели связи с белыми и интервентами.

Впрочем, редакция и до этого предложения уже сотрудничала с подобными лицами. Да что сотрудничала - в немалой части сама из них состояла. Например, тот же Л. Лейбсон служил в белой армии, а А. Дедков был известен архангелогородцам как автор стихотворных фельетонов, в которых в дни интервенции высмеивал большевиков и Советскую власть. И вот в марте 1920 года, всем на изумление, его назначили ответственным секретарем газеты - органа губкома большевистской партии.

Что же касается имевших сомнительное прошлое внештатных авторов, то первым из них следует назвать Леонида Леонова. Он, впоследствии известный советский писатель, лауреат Ленинской и Сталинской премий, при интервентах печатавшийся в издаваемой отцом, Максимом Леоновичем, местной газете «Северное утро», в своих публикациях, в частности, статье «Путешествие из Москвы в Архангельск», не скрывал неприязненного отношения к красным ("социал-палачам", как он писал). Но когда эти самые красные вернулись, был приглашен Боговым не только совместно редактировать газету РОСТА «Красная весть», но и сотрудничать с «Известиями».

Правда, понимая, что подпись «Леонов» ассоциируется у архангелогородцев с иными воззрениями, Леонид Максимович пользовался псевдонимом «В. Ноелло». А его воззрения, например, в статьях «К труду!» и «На Мхах» действительно стали полярными недавним. Так, в первой статье он писал:

«Мы перетащили маятник истории из крайне правого положения в левое, и мы должны удержать его там. Ведь если не так, то снова выползут разные политические проходимцы и станут расписывать радеи о "неделимой России и учредилке", станут вашими руками душить рабоче-крестьянскую республику..."

Из упомянутых ведомостей на получение гонорара видно, что среди приглашенных был и Николая Калинникович Пономарев-Северянин. Хотя выпущенные им до революции сборники стихов и рассказов имели критический к царизму настрой, его взгляды нельзя было назвать пробольшевистскими. Но это обстоятельство, повторяю, не помешало ему, как и другим, печататься в газете.

Конечно, наряду с названными лицами, вернее, прежде их привлекли к сотрудничеству тех, чье прошлое не вызывало вопросов. Например, поэта-самоучку, архангельского рабочего Петра Калашникова, поэта Федора Чумбарова-Лучинского. (Кстати, последний весь гонорар отчислял в губотдел соцобеспечения). Тогда же, в 1920 году, в газете появились первые публикации врача Давида Ихока (в будущем завотделом «Правды») и журналиста Александра Зуева.

Понятно, обстановка тех дней наносила свой отпечаток на содержание газеты. Но это не значит, что все материалы были политизированы. Нет, встречались и совсем далекие от политики публикации, к примеру, адресованное детям стихотворение Калашникова «Малютка». Оно начиналось так:

Эти стихи были напечатаны уже при новом редакторе - Соломоне Моисеевиче Муравине, сменившем И. В. Богового, назначенного завотделом управления губисполкома. Впервые Муравин как подписавший номер редактор был указан на последней полосе 3 сентября. А через три месяца - 1 декабря - он выступил со статьей «Гнойная отрыжка», выразившей мнение редакции по поводу действий военной цензуры. Ее наличие обуславливалось необходимостью соблюдения военных тайн в печати. Но поскольку боевые действия велись уже за тысячи верст от Архангельска, цензура почти никак себя не проявляла. Однако в ноябре в ней произошли кадровые изменения, и отношения обострились. Именно об этом и писал редактор:

«...На днях на нашем горизонте появился новый начальник военной цензуры. Этот начальник вообразил себя одним из гусей, которые когда-то спасли Рим. И вот в то время, когда в порядке дня стоит вопрос о всевозможном свертывании военных учреждений, этот гусь (привезший с собой порядочную кипу инструкций разного сорта) начинает набирать себе громадный штаб-канцелярию. Газета у нас одна, сотрудников в редакции всего 3 человека, а цензуре, которой нечего делать, необходимо 23. Соображения о целесообразности никакого. Инструкция - закон для бюрократа. Но для оправдания своего существования необходимо выдумать дело.

И вот 28 ноября этот тупоумный бюрократ выкидывает такой трюк: руководствуясь своими инструкциями, которые сам не понимает, приискивает какой-то параграф и портит весь номер. Этот гусь в своей самоуверенности не находит нужным даже снестись с редактором газеты и непоправимо портит бумагу и труд наборщиков.

Дело о начальнике военной цензуры Иглицине передано в Губчека. Одновременно Архгубком РКП обратился в Реввоенсовет».

С помощью этой статьи, а также содействия местных чекистов и губкома присланного из Москвы «гуся» удалось урезонить. Поэтому цензура, которую Муравин называл «гнойной отрыжкой прошлого», вновь впала в спячку. Так было преодолено еще одно препятствие наряду с мобилизацией и нехваткой сотрудников, дефицитом бумаги, другими проблемами, осложнявшими работу редакции в трудном 1920 году.

               Статья была опубликована в газете "Правда Севера" 26.07.2007 г.