Каждый дачно-огородный сезон приносит, как всегда, удовлетворение по поводу отличного урожая -одним, разочарование, вызванное неоправдавшимися надеждами на таковой - другим, а третьим, чей урожай "помогли" убрать, точнее, разворовать разновозрастные тимуровцы, - и вовсе горькое чувство обиды за напрасно потраченный труд.
В этой связи среди последних нередко слышны сетования о нашем времени и сравнения его с дореволюционным прошлым: мол, народ тогда был честный, богобоязненный, потому и подобного воровства не было. Но так ли это? В том, что дело обстояло далеко не так, можно убедиться на примере статьи В. Бертенева "Одно из зол нашего огородничества", опубликованной в 1909 году в журнале "Известия Архангельского общества изучения Русского Севера".
По мнению автора, "климатические и почвенные условия Севера, конечно, ставят немало препятствий развитию огородной культуры, но к ряду этих препятствий добавляется еще одно явление, так сказать, явление бытовое и этическое. Я говорю о воровстве овощей с огородов".
"Конечно, оговаривается В. Бертенев, это зло не является исключительной собственностью Архангельской губернии. Это зло всероссийское, так как с наступлением осени русский сад и огород превращается в своего рода крепость. Хозяин думает не столько об агрономических условиях, сколько о том, как лучше охраниться от набегов двуногих хищников: укрепляются заборы, заводятся злые собаки..."
Обрисовав общероссийскую картину "зла огородничества", автор статьи рассказал далее о его проявлениях на Севере:
"Когда мне приходится распрашивать жителей ближних к Архангельску деревень об условиях огородничества, то часто получаю ответ: "Сажать можно только картошку, а прочую овощ, особенно морковь и репу не стоит - все равно сопрут!" Часто получаю еще и такой ответ: "Ничего садить у нас в деревне нельзя, потому что еще никто другой этим не занимается". На мой вопрос, причем тут другие, почему нельзя развести огород самому, не глядя на других, следовал ответ: "Если только у меня у одного будут овощи, то все станут из моего огорода таскать и все дочиста разворуют".
Приведя подобные сетования, В. Бартенев констатировал: "Вы можете пройти целый ряд деревень на островах Двины и не встретить ни одного огорода. И когда вы будете спрашивать о причине, то получите тот же ответ: "Никак невозможно по нашему месту - все разворуют!"
Конечно же, автора статьи заинтересовал и вопрос, кто именно - дети или взрослые - таскают овощи. Ему отвечали, что "хищниками являются не одни ребятишки, но и взрослые, которые при этом нисколько не удерживают своих детей от воровства: "Что ж, он ведь в дом тащит, а не из дому - хозяином будет!" Выяснилось, что к воровству также причастна и деревенская молодежь: "Как пойдут парни с девушками гулять, так уж непременно надо забраться в чужой огород моркови натаскать!"
Рассказал В. Бартенев и о мерах противодействия "злу огородничества":
"Один хозяин с отчаяния придет к крайнему средству - наставил капканы. Увы! И это не помогло! Капканы, столь пригодные для волков и лисиц, плохо помогли против хищников из породы homo sapiens - на другой день во все капканы были всажены колья!"
В заключение статьи автор попытался теоретически выявить причины, порождавшие "зло нашего огородничества", и предложил способ избавления от него. Воровство, писал он, это пережиток глубокой старины, сохранившейся в виде крестьянской общины. Именно в ее разрушении, в отказе от всего общественного, в насаждении частной собственности на землю и видел автор рецепт излечения, утверждая, что лишь с развитием последней вырастет уважение к чужому труду.
Прав он был или нет, лучше других могут судить хозяева приватизированных, то бишь частных землевладений - дачных участков и огородов, которые ежегодно оказываются в числе пострадавших от воровства. И только они могут сказать, выросло или нет уважение к их труду...