С детских лет в моей зрительной памяти сохранился облик стоявшего почти в самом конце улицы Терёхина родового дома купцов Макаровых. Правда, в 1960-х годах он был уже нежилой, покосившийся, но тем не менее ещё стоял. Архивные документы 1850-х годов свидетельствуют, что владелицей дома была Акулина (или Акилина) Макарова — жена Ефима Парфентьевича и мать известного купца Якова Ефимовича Макарова. На вопрос почему она, а не её супруг, ответ таков: со времени изумившей соломбальцев попытки разорения их селения Николаем Первым (см. Император и Соломбала) они на всякий случай оформляли свои строившиеся или купленные дома на жён и дочерей, причём даже малолетних. Так как подавляющее большинство соломбальцев либо состояли на военной службе, либо были отставными военными. И никто не мог гарантировать, что из столицы вновь не придёт распоряжение выселить всех лиц военного сословия из своих домов, а последние — снести. Недаром, говоря о том времени, Салтыков-Щедрин сказал: «Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления».

Впрочем, опасались вновь изумиться сумасбродству столичных властей не только лица военного сословия, но и другие соломбальцы — чиновники, мещане, перебравшиеся жить в селение крестьяне и даже небогатые купцы. Лишь те, что были побогаче, да купцы иностранного происхождения осмеливались быть домовладельцами. Так продолжалось до той поры, когда Соломбала не перестала быть военным селением и не вошла в состав Архангельска.

Макаровы в конце 1850-х годов не были столь зажиточными, чтобы рисковать, поэтому и дом, и торговые (общественные) бани были оформлены на жену Ефима Парфентьевича. Ей принадлежавший дом можно разглядеть на фотоснимке 1924 года (помечен стрелкой):

Этот дом — под цифрой 1 на фрагменте аэрофотоснимка 1943 года, цифрой 2 — помечены торговые бани, построенные на её же имя в 1859 году (едва заметные на первом снимке), цифрой 3 — дом соседей Селезнёвых, с которыми Макаровы судились по поводу других бань, стоявших на участке земли, помеченном цифрой 4:

Эта же часть Соломбалы на плане 1920-х годов:

Из содержания архивного дела, с котором я далее буду знакомить, невозможно понять, почему построенная в 1840-х годах баня (4) оказалась сразу на двух участках: одна половина — на участке Макаровых, вторая — Селезнёвых. И поэтому стала предметом спора между враждовавшими семействами, о котором свидетельствует текст следующего документа:

Его Превосходительству Главному Командиру
Архангельского порта Генерал-Адъютанту и
Кавалеру Богдану Александровичу Глазенапу

купеческого сына Евтихия Иоакимова Селезнева

Покорнейшее прошение

При родительском попечении о родных малолетних детях моих Вашему Превосходительству осмеливаюсь с полною откровенностью объяснить обстоятельства и причины трудного моего в настоящее время с семейством состояния и иметь всю уверенность на милостивую защиту и покровительство Вашего Превосходительства.

Уже близ трех годов состоит в производстве Архангельской Палаты Уголовного и Гражданского Суда дело по прошению моему об отсуждению из неправильного владения женой мещанина Ефима Парфентьева Макарова состоящих здесь, в Соломбальском селении, на Большом проспекте, в Кривой Яме неподалеку от Соломбальского кладбища торговых деревянных бань, принадлежащих моим малолетним детям, каковые бани по частному определению Палаты предоставлены впредь до решения означенного дела в обоюдное владение оными и получение с оных выгоды моим детям и Макаровым и без всякого взятия с них, Макаровых, обеспечения при окончании отсуждения от них бань.

Кроме того, Макаров снискал способ выстроить близ тех самых бань, принадлежащих моим детям, новые торговые деревянные бани с дозволения Вашего Превосходительства при самом вступлении Вашем в управление здешнею губернией, чрез что привлек к себе для мытья в новые бани большую часть жителей Соломбалы, а в банях моих детей сделал весьма уменьшение по приобретению выгоды.

Из этого предприятия Макарова всем заметна скрываемая им нерасположенность ко мне с семейством, старание разорить малолетних детей моих и сами их бани, привести кои в совершенный порядок уклоняется.

Ваше Превосходительство, я вместе с малолетними детьми моими повергаясь под покровительство и защиту особы Вашей, осмеливаюсь униженнейше просить чрез Соломбальскую полицию впредь до решения дела об отсуждении бань малолетних детей моих воспретить пользование новыми торговыми банями, ибо они выстроены Макаровым по меже участка детей моих, коих вид в окнах моющихся в бане Макаровых людей, особливо мужеского полу, весьма смущает и даже развращает. А мне с малолетними детьми моими оказать милостивое Начальственное благоснисхождение и разрешить близ своих наследственных торговых бань, принадлежащих детям моим, на берегу реки Курьи сделать прибавку участка на месте бывших маленьких офицерских бань, дабы там можно было построить новые, и тем самым оказать величайшую мне с моими детьми малолетними Начальственную защиту и милость.

Купеческий сын Евтихий Селезнев
10 июня 1859 года

Ознакомившись с прошением, военный губернатор (он же главный командир Архангельского порта) приказал членам Комиссии по улучшению Соломбальского селения полицмейстеру подполковнику Пупкову и инженер-подпоручику Фольшину уточнить на месте обстоятельства спорного дела и до их выяснения «не запрещать пользование банями, принадлежащими мещанской жене Акулине Макаровой».

Члены Комиссии выяснили, что одна стена новых бань Макаровых действительно оказалась на меже, что по правилам не допускалось, и окна в ней глядели на дом Селезнёвых. Кроме того, новые бани были построены почти по красной черте проспекта, где могли стоять только жилые дома. И поэтому использованная в банях вода вследствие естественного уклона в сторону реки сильно увлажняла земельный участок Селезнёвых.

Причём Пупков и Фольшин оказались у спорных бань как раз в тот момент, когда конфликт дошёл к рукоприкладства, точнее, до драки. Дело в том, что братья Евтихий и Никон Селезнёвы вместе с родственниками решили по меже поставить высокий забор и при этом заколотить досками окна новых макаровских бань, смотревших на их участок. Что, конечно, вызвало, мягко сказать, недовольство Макаровых, и мужская часть их семейства во главе с Ефимом Парфентьевичем выскочила выяснять отношения...

Обо всём этом из соответствующего рапорта вскоре стало известно военному губернатору Глазенапу, который оказался перед выбором: или разрешить соломбальцам продолжить пользоваться новыми макаровскими банями, или приказать снести их как неправильно построенные. Если бы он выбрал второй вариант, то это бы означало, что тем самым он отменял своё собственное разрешение, данное в первые дни губернаторства (конец 1857 года), когда он ещё, видимо, по неопытности и не предполагал, что вскоре ему придётся разбираться во многочисленных спорах и дрязгах жителей Соломбалы и неизбежно вставать на чью-то сторону. Не предполагал, так как предыдущие должности (например, пост главного редактора журнала «Морской сборник») были несравнимо менее хлопотными и намного спокойными.

После раздумий 28 июня Богдан Александрович остановился на третьем, компромиссном варианте: он разрешил продолжить пользоваться новыми банями, но их хозяевам — Макаровым — приказал выкопать от бань отводную для сточных вод канаву в обход участка Селезнёвых («каким бы большим он не оказался») и следить, чтобы посетители бани близко окнам не подходили «дабы не вводить в смущение малолетних детей Евтихия Селезнёва».

Последнему приказал «более не заколачивать окна» и в качестве компенсации разрешил прирезать к своему участку вдоль берега Курьи столько земли, сколько тот посчитает необходимым под новые торговые бани, стройматериалы на постройку которых разрешил отпустить из адмиралтейства по льготной цене. А в спор по поводу старых бань Глазенап вмешиваться не стал — решение, кому они принадлежат, он оставил на рассмотрение губернской судебной палаты.

Что же касается семейного банного дела Макаровых, то его продолжателем стал Яков Макаров, сначала построивший общественные бани в Соломбале на Банном острове вблизи принадлежавшего ему лесозавода, а затем каменные — на набережной Архангельска, уцелевшие до наших дней. А вот деревянный дом, где родился Яков Ефимович, конечно, не сохранился — в 2018 году на его месте я нашёл в кустах лишь догнивающие нижние венцы стен купеческого гнезда...

Предыдущий пост - Глазенап и защитные валы