На сайте областного архива в разделе «Фотодокументы» среди множества снимков я нашёл фотографию 1983 года, на которой запечатлён момент вручения Устьянскому району переходящего Красного Знамени. Которое из рук в руки передал первому секретарю райкома КПСС Павлу Арсеньевичу Костылеву заместитель председателя Архангельского облисполкома, начальник областного управления сельского хозяйства Николай Степанович Беляев.

Эта находка оказалась весьма кстати, так как я давно хотел рассказать о Николае Степановиче. Но его фотопортрета обнаружить никак не удавалось. И вот теперь можно сообщить о том, как я с ним познакомился.

В январе 2008 года в газете «Правда Севера» была напечатана моя статья «Беляки из «Красного Октября», речь в которой шла о двух княжестровцах, которые, несмотря на своё сомнительное прошлое (в период интервенции воевали с красными на стороне белых), в 1949 году были удостоены самых высоких наград: один стал Героем Социалистического Труда, второй — награждён орденом Ленина. После появления этой публикации Николай Степанович Беляев обратился в редакцию газеты, где узнал номер моего телефона. Затем, вновь позвонив — на это раз мне, предложил зайти к нему домой в гости, чтобы познакомиться. И попросил сделать и принести с десяток ксерокопий статьи — мол, летом в Княжестрове раздам своим землякам.

На следующий день, отксерокопировав в редакции газетную полосу, я отправился в недальний путь — Николай Степанович жил совсем недалеко — на Обводном канале. Как оказалось, в панельной пятиэтажке, стоящей во втором ряду, и не помню: на четвёртом или пятом этаже, в однушке или двухкомнатной квартире-распашонке. Да, именно в такой квартире с обычной для простого российского пенсионера обстановкой жил с супругой бывший член обкома КПСС, заместитель председателя облисполкома, начальник областного управления сельского хозяйства, то есть по-нынешнему — зам. председателя правительства области и министр сельского хозяйства. (Вот вам и «привилегии» партноменклатуры, о которых в перестроечные годы на каждом углу кричали обличители всего советского. И, как оказалось, небескорыстно...)

Из разговора с Николаем Степановичем я узнал, что он хорошо знал персонажей той публикации и что их «белое» прошлое и в последующее после 1949 года время никак не сказалось как на их судьбе, так и на судьбе их детей, учившихся с ним вместе в Княжестровской школе. После чего, отдав ксерокопии, я засобирался уходить...

Но не тут-то было — на кухне уже было всё приготовлено и Николай Степанович буквально потащил меня туда. И там не обошлось без рюмки «чая», причём не одной. Я не любитель подобных «чаепитий», и поначалу, как мог, отнекивался, но потом... что было, то было... И не пожалел, так как за два с лишним часа беседы узнал столько, сколько узнавал за полгода копания в архивных документах.

А рассказывал Николай Степанович о многом и прежде всего о работе, о прежних руководителях области. В первую очередь о Борисе Вениаминовиче Попове — настоящем хозяине области, которому все последующие первые лица региона, как говорится, в подмётки не годятся. И из которых каждый новый, слабее предыдущего. На общем их сером (несмотря на навязчиво яркий пиар) фоне Николай Степанович выделил лишь человека старой закалки — Павла Николаевича Балакшина.

Конечно, Николай Степанович не мог не сетовать и по поводу развала сельского хозяйства, разорения колхозов и совхозов, ликвидации птицефабрик, то есть разрушения всего того, что десятилетиями строилось, развивалось и обеспечивало население области продуктами. И на что было потрачено много сил и средств, выбивать которые в Москве было ох как нелегко!

Особенно он сокрушался, читая публикации о вырезании и вымирании от бескормицы коровьего поголовья — того самого элитного, высокопродуктивного, холмогорской породы, на выведение и пестование которой ушли не десятки лет, а столетия.

Понятно, не мог не сказать Николай Степанович и о том, с чего и с кого начались эти характерные не только для области, но и в целом для страны негативные процессы. Поэтому вспомнил о совещаниях в Москве, которые очень часто любил устраивать в начале 1980-х годов Михаил Горбачёв, в то время курировавший сельское хозяйство секретарь ЦК КПСС. В отличие от совещаний, изредка проводившихся его предшественником — Фёдором Кулаковым, эти посиделки отличались неконкретикой, маниловщиной и болтовнёй (что такое многочасовая горбачёвская болтовня, полагаю, многие помнят). И для того, чтобы её выслушать, со всего Союза вызывали начальников управлений сельского хозяйства республик, областей и районов и ответственных за эту отрасль партийных секретарей — вплоть до уровня райкомов.

При этом Горбачёв старался казаться либералом и демократом, например, во время перекуров заходил в курилку, чтобы пообщаться — мол, никакой дистанции между членом Политбюро и вызванным из глухомани секретарём райкома нет. Николай Степанович сообщил ещё один факт, о котором я ранее не слышал — Горбачёв тогда курил. Видимо, опять же для того, чтобы казаться своим парнем. Но курил не то, что курили все, а какие-то иностранные, очень тонкие сигареты.

Но в услышанной мной характеристике Горбачёва факт курения — далеко не самое примечательное. Продолжая рассказ об этом деятеле, Николай Степанович поведал о следующем случае. Как-то во время перерыва к нему подошёл бледный секретарь одного из райкомов области, который стал невольным свидетелем разговора Горбачёва со своими близкими единомышленниками (видимо, в курилке). Подошёл и говорит: «Николай, слышал бы ты о чём они говорили! Да он не только сельское хозяйство, но и всю страну порушит!..» Что через несколько лет и произошло...

О многом, рассказанном в тот день Николаем Степановичем Беляевым, я мог бы ещё сообщить, но сделаю это как-нибудь в другой раз. Пока же, напоследок, констатирую следующее: в данном сообщении информация о бывших беляках, укреплявших советский колхозный строй (за что и были награждены), неожиданным образом переплелась со сведениями о том, с кого началось разрушение не только этого строя, но и страны в целом...

Предыдущий пост - Вокзалы, причалы и пароходы-теплоходы