Сегодня, возвращаясь к периоду губернаторства Александра Ивановича де Траверсе, расскажу историю, опять же основанную на его переписке с министром внутренних дел Львом Алексеевичем Перовским. И при этом замечу, что этот архангельский военный губернатор в отличие от своих предшественников, подписывая различные бумаги, никогда не указывал своё адмиральское звание. Поэтому привычная подпись — «Маркиз де Траверсе» — стояла и под письмом, отправленном в столицу 2 июня 1842 года.

В нём сообщалось, что на замену вышедшему в отставку архангельскому полицмейстеру Меккеру он вызвал из Кеми тамошнего городничего Штутцера. А свой выбор объяснил тем, что 39-летний Яков Яковлевич Штутцер является уроженцем Архангельска, окончил местное Евангелическое училище, на службе в разных должностях с 1819 года, в 1834-1837 годах исполнял обязанности полицейского пристава первой городской части.

Далее военный губернатор добавил: «Штутцер деятельностью своей и знаниями принес бы весьма большую пользу для службы, если бы был поставлен полицмейстером в Архангельск». А в заключение де Траверсе попросил утвердить Якова Штутцера в должности.

Отправляя это письмо, губернатор и не предполагал, что в столице на должность архангельского полицмейстера уже подобрана и утверждена другая кандидатура. Причём не министром внутренних дел, а бюрократическим учреждением, называвшимся «Комиссией, Высочайше утвержденной в 18-й день августа 1814-го года». Эта комиссия, первоначально созданная для определения на должности офицеров-участников Отечественной войны, впоследствии занималась в основном устройством на различные посты(полицмейстерами, городничими и прочими) офицеров, которые продолжать служить в армии по разным причинам дальше не могли (в том числе по причине «подозрений в злоупотреблениях и дурного поведения»). Когда же комиссии стало известно о появившейся в Архангельске вакансии, то на неё решили пристроить 30-летнего майора Василия Солодовникова, от которого, сославшись на ранение, избавился расквартированный на Кавказе полк. Министру Перовскому оставалось только согласиться с решением комиссии и уведомить об этом де Траверсе. Вскоре «Высочайшим соизволением» гусар был утверждён на должности полицмейстера.

Однако отправиться в Архангельск майор Солодовников не спешил — происходивший из дворян Санкт-Петербургской губернии, он решил лето провести в своём родовом имении. И там ожидать, когда ему начислят двойные прогоны (то есть стоимость проезда до Архангельска в двойном размере) и подъёмные в сумме годового жалованья. Но случилось то, что ныне называют «обломом» — 9 июня опять же царским соизволением Архангельская губерния (за исключением трёх северных уездов) перестала считаться «льготной» (по-нынешнему — территорией Крайнего Севера), в связи с чем все дополнительные выплаты были отменены, в том числе двойные прогоны и подъёмные. Об этом, будучи в имении, Солодовников узнал с опозданием, и, раздосадованный, с горяча написал, что в Архангельск не поедет.

10 августа, потерявший терпение Александр де Траверсе предупредил Перовского, что если до 1 сентября Солодовников не прибудет, то он вновь вызывает из Кеми Штутцера и назначает его «исправляющим должность архангельского полицмейстера». Предупреждение подействовало — Солодовников приехал, но не один — с отцом.

Вскоре военный губернатор пришёл к выводу, что лучше бы Василий Солодовников совсем не приезжал — тот не соответствовал должности во всех отношениях, а бумажное делопроизводство вовсе игнорировал. Потерпев пару месяцев, Александр де Траверсе в конфиденциальном письме, в частности, сообщал Перовскому:

Солодовников не укрепил полицию, а более расстроил. Он усердный танцор, а впрочем, ничтожный. Воровство при нем происходит беспрерывно и виновные не открываются.

Конечно же, вице-адмирал де Траверсе, как старший по званию и должности, лично предъявлял претензии майору Солодовникову. В ответ тот подал рапорт об отпуске — «для излечения расстройства здоровья» попросил предоставить восьмимесячный отдых для поездки «на Карлсбадские и Богемские воды». Губернатор, уставший от гусарских выходок Солодовникова, сразу же ходатайствовал о предоставлении тому отпуска — лишь бы с глаз долой! Ходатайство Перовский удовлетворил, а, значит, Солодовников получил жалование за 8 месяцев вперёд и... никуда не поехал! А продолжил на эти деньги по-гусарски кутить...

О чём де Траверсе, конечно, обязан был проинформировать министра:

Майор Солодовников, якобы по болезни находясь в отпуску, убивает время за картами и вместе с отцом за бутылками...

А далее военный губернатор с обидой констатировал:

Благонамеренные чиновники и военного звания лица в столь суровый и самый природно отягощенный край не решаются на службу приезжать, а прибывают или присылаются лица либо распутного поведения, либо в иных местах нетерпимые в силу их злоупотреблений и, осмелюсь сказать, нечистые на руку и авантюристичные, кои немногим здешним порядочным продвигаться по службе препятствуют, и тем самым более вредят, чем какую-либо пользу приносят.

Посему беру на себя смелость назначить на время отпуска Солодовникова исправляющим должность полицмейстера капитана 1-го Архангелогородского Гарнизонного Батальона Семена Никитина, о чем и ставлю вас, Лев Алексеевич, в известность.

Прошло ещё два месяца, и вновь письмо Перовскому:

Капитан Никитин — достойный офицер, по сильному моему убеждению согласился принять на себя обязанности полицмейстера. После кратковременного опыта он неусыпным трудом своим и благоразумной распорядительностью успел уже оправдать все мои ожидания. Документы полиции, которые при Солодовникове находились в крайнем запущении, приняли успешное и удовлетворительное состояние.

Прилагая со своей стороны неусыпное попечение к приведению Архангельской полиции на должную степень порядка, я тогда только могу надеяться достигнуть настоящей цели, когда исполнителем будет человек надежный, деятельный и сведущий в сей части.

Далее военный губернатор, находившийся в доверительных отношениях с министром, попросил изыскать способ удаления Солодовникова из Архангельска и назначения на его должность Никитина. Поэтому вместе с письмом прислал копию послужного списка капитана и уведомил, что вместе с командиром 1-го Архангелогородского батальона послал военному министру «представление о производстве капитана Никитина в майоры».

Что же касается послужного списка, то он свидетельствовал о том, что 57-летний на тот момент Семён Григорьевич Никитин — человек редчайшей для того времени судьбы — бывший крепостной, ставший дворянином. И всё благодаря природной смекалке, проявившейся в годы военной службы. А был призван он, Пермской губернии Екатеринбургской округи крестьянин помещика Демидова, по рекрутскому набору в армию в 1805-ом году. И был отправлен в Архангельск, где в 1808-ом стал унтер-офицером, в 1811-ом — фельдфебелем, в 1824-ом в возрасте 38 лет — подпоручиком, в 1831-ом произведён в поручики, в 1836-ом — в штабс-капитаны, а с 25 декабря 1839-го — капитан.

Семён Григорьевич имел четырёх сыновей. От первого брака: 23-летнего Якова, армейского поручика, и 18-летнего Павла, служившего по гражданской части в Архангельске. От второй жены: 4-летнего Владимира и полуторагодовалого Степана. Таким обазом, образцовый семьянин, к тому же не имевший в батальоне ни одного взыскания — наоборот, денежные награды за многолетнюю беспорочную службу.

Ответ из Петербурга пришлось ждать очень долго. Когда же он пришёл, то военный губернатор ещё раз убедился, что даже такая персона, как министр внутренних дел, не в силах побороть созданную Николаем Первым бюрократическую машину. Дело в том, что упомянутая выше комиссия, занимавшаяся пристройством на должности никчёмных дворян, решительно воспротивилась — если не устраивает Солодовников, пришлём другого, ему подобного, а бывшему крепостному полицмейстером не бывать! Следовательно, главным для неё в подборе кандидата была графа «Социальное происхождение». Даже несмотря на факт получения Никитиным, как офицером, дворянства.

Однако Александр де Траверсе продолжал настаивать на своём, и в его очередном письме говорилось:

Милостивый Лев Алексеевич, привыкший с чистой совестью Начальству излагать, я прошу не взыскать за написанную откровенность. Об увольнении полицмейстера Солодовникова не имею с 24 марта никаких уведомлений, а он, не исполняющий должность, продолжает убивать время за картами и бутылками. И досаждать капитану Никитину своими появлениями в непристойном виде в полиции.

Во время пятимесячного управления капитаном Никитиным полиция приняла лучший вид, но Никитин во время бывших в Архангельске в прошедшем мае пожаров и 6 июня сильной бури, спасая погибающее имущество, подвергся болезни, и после того, не взирая на расстроенное свое здоровье, по убеждению и просьбе моим продолжает исполнять возложенную на его обязанность.

Если Вам неблагоугодно утвердить моё ходатайство о капитане Никитине, то дозвольте просить ускорить назначение кого будет Вам благоугодно. Вполне уверен, что найдете достойного, а настоящий полицмейстер крайне необходим для города.

Тем временем отец и сын Солодовниковы прокутили все деньги и засобирались домой — в своё имение. Поэтому майор Солодовников подал ещё один рапорт — вновь об отпуске по болезни. Военный губернатор отказал. Тогда был подан другой рапорт — о выходе в отставку по болезни. При этом Солодовников ссылался на ранение в руку, которая «в здешних суровых условиях рана сильно болит и потому препятствуют дальнейшему пребыванию на службе». Настаивал же Солодовников на формулировке «отставка по болезни», так как она при его недостаточной выслуге лет обеспечивала не половинный, а полный размер пенсии.

Александр де Траверсе не возражал — лишь бы скорее избавиться! Специально созванная медицинская комиссия, скорее всего, по подсказке военного губернатора 2 сентября 1843 года признала числившегося полицмейстером майора негодным по болезни к службе. Это заключение вместе с другими документами был отослано в Петербург. И 27 сентября «Высочайшим приказом» майор Василий Васильевич Солодовников был уволен. Однако дальше бюрократическая машина вновь застопорилась, вследствие чего соответствующая бумага пришла в Архангельск только в конце декабря и её содержание в кратком изложении было опубликовано в последнем номере газеты «Архангельские губернские ведомости» за 1843 год:

А в марте следующего года в Архангельск прибыл новый полицмейстер — подполковник Александр Кириллович Шепетковский. Так министр Перовский выполнил своё, данное в одном из писем де Траверсе обещание - назначить полицмейстером достойного человека, о котором я ранее подробно рассказывал в статье Шепетковские: отец и сын.

Что же касается ещё одного кандидата на полицмейстерскую должность — Якова Штутцера, то он в 1846 году перебрался из Кеми на должность городничего в украинскую Ахтырку. Но там не ужился и охотно вернулся на холодный Север, где сначала служил исправником в Холмогорах, а затем — в 1847 году — по настоянию Александра Ивановича де Траверсе и после ухода в отставку Шепетковского вступил в должность архангельского полицмейстера. Об этом я ранее также сообщал — см. «Неправильный» Штутцер.

Предыдущий пост - Соломбальские истории, кантонистки