10:18 И сейчас, и век назад: закон, что дышло... |
Тема правонарушений при лесопользовании в Архангельской области в последние годы практически не сходит с газетных страниц, не смолкает в теле- и радиоэфире. Однако, к сожалению, дальше её обсуждения дело пресечения лесного браконьерства, как правило, не продвигается. Или ограничивается привычной кампанейщиной. В этой связи не случаен вопрос: существовали ли аналогичные правонарушения раньше? То есть лет, эдак, сто тому назад. Например, в наиболее благоприятном для экономики дореволюционной России 1913 году. Но прежде чем ответить на этот вопрос, приведу лишь одно сравнение, свидетельствующее: насколько по уровню производительности труда архангельские лесопильные предприятия отставали от зарубежных. Если на шведских заводах в 1913 году году в среднем за равную по времени рамо-смену производилось 24 стандарта пиломатериалов, то на архангельских - лишь 6 (в одном стандарте - 4,67 кубометра). Такое отставание объясняется рядом причин. Во-первых, морально устаревшим и изношенным российским оборудованием. Нередко, уже бывшее в эксплуатации, оно закупалось за рубежом подешёвке. Во-вторых, несовершенством технологии, вследствие чего выход полезный продукции из кубометра сырья был крайне низок. В-третьих, нехваткой высококвалифицированных инженерно-технических специалистов, слабой подготовкой рабочих, их технической и общей неграмотностью. Но сначала несколько слов о том, как попадало пиловочное сырьё на архангельские лесозаводы. Покупать его, уже сплавленным по рекам в Архангельск, было крайне дорого. И поэтому владельцы лесопильных предприятий вели заготовки так называемым "хозяйственным способом". А для этого прежде договаривались с подрядчиком или нанимали доверенного. Им надлежало "утрясти" с лесным ведомством вопрос об отводе участков, нанять рабочую силу - со своим инструментом и лошадьми (что дополнительно не оплачивалось). А по окончании рубки - обеспечить доставку заготовлённой древесины к сплавным рекам (иногда и далее). И при всём этом не забывать как о хозяйской, так и своей выгоде. А как раз для её получения они (безусловно, с согласия и одобрения купцов) и шли на всевозможные ухищрения. Технология, пожалуй, самого распространенного из них была следующей. Доверенный договаривался с лесным ведомством о выделении лесоучастков. Но с такими площадью и составом лесного фонда, которые заведомо не могли обеспечить полного выполнения задания по заготовкам. Примерно, лишь на 50-60 процентов. Ближе к весне, когда рубка заканчивалась, доверенный предлагал мужичкам, чтобы те за несколько повышенную плату нарубили как раз необходимое количество такого-то лесу и в таких-то участках - заранее им присмотренных.  bnkomi.ru/content/news/images/7687/6.jpg
Вскоре лесник или лесной объездчик докладывал лесничему об обнаруженных незаконных рубках. Начиналось разбирательство. Но пока суд да дело - наступала весна. Значит, срубленный лес останется лежать всё лето и испортится. Вот тут-то лесничий вынужден был идти и договариваться с доверенным. Мол, братец, помоги! Забирай за половину лесной таксы! Но тот, будучи во всей округе единственным потенциальным покупателем, упирается: "Сам, понимаешь, решить не могу. Надо с хозяином речь вести. Ему и пишите. Но вряд ли..." А время идет. В лесу снег сходит, и скоро уже срубленные деревья не вывезти. Снова идут уговоры... И тут, как бы нехотя и делая одолжение, доверенный уступает: "Ладно, беру! Но только за четверть таксы!" И глянь - уже через пару дней пиловочник лежит у сплавной реки! Что ж, хозяйское задание выполнено. Сырье заготовлено. И по цене примерно 60-70 процентов от лесной таксы (попённой платы). Ещё большую выгоду лесозаводчикам (но, вместе с тем, и огромный ущерб для государственной казны) приносили закупки лесоматериалов якобы из крестьянских лесов. Это были небольшие участки, "прирезанные" к сенным покосам. В лучшем случае там росла дровяная древесина. А в основном - ива и осина. То есть то, что, казалось бы, никак не могло заинтересовать владельцев лесозаводов. Но, тем не менее, их доверенные договаривались с крестьянами о покупке. Правда, при этом обе стороны знали, что предмет сделки в натуре не соответствует записанному на бумаге. Дело в том, что крестьяне, для видимости вырубив участки (конечно, себе на дрова), взамен привозили для сплава заготовленный в соседних казенных лесах (понятно, незаконно) пиловочник. Следовательно, кроме казны, все были в выгоде. И крестьяне, и доверенный, получивший свой процент, и сам лесопромышленник, которому совсем не пришлось тратиться на попённую плату. Впрочем, порой имели навар и служители лесного ведомства. Особенно тогда, когда рапортуя начальству о пожарах и ветровалах, завышали данные о площади пострадавших от стихии лесных массивов. А иногда и вовсе сообщая сведения о том, чего не было. Косвенным подтверждением этим словам может служить официальная статистика тех лет, поражающая обилием стихийных бедствий. Несомненно, значительная их часть имела место на самом деле. Но из этого числа, безусловно, многие пожары не были случайными. А иначе и не объяснить тот факт, что возгорания, как правило, происходили вблизи сплавных рек и в кварталах с лучшими по качеству лесоматериалами. И вот, когда подгоревшие участки надо было срочно продать, - вновь появлялся "доверенный"... Следуют вновь уговоры ... А затем цена на пострадавший лес снижалась до половины (или , чаще всего, до четверти) таксы. Казалось бы, все поступили в высшей степени благородно. Лесничий и его подчиненные, вовремя обнаружив горящий лес, постарались для казны. Доверенный, идя навстречу государственным интересам, чуть не в убыток купил низкого качества лес. Местные крестьяне, первыми сообщив о лесном пожаре, затем помогли (правда, небесплатно) вывести подпалённую огнём древесину. Но в итоге - странное дело! Доставленный к реке пиловочник совсем не имел следов от пожара... А кто и что от него имел, надеюсь, понятно...
 ... Рассказ об ухищрениях, то бишь, правонарушениях давно минувших дел, можно было бы и продолжить. Однако, думаю, и так ясно, что они наносили госказне ущерб, размер которого с ходу определить трудно. Разве только через сравнение. Так, например, в 1913 году в Архангельской губернии вырученная государственной казной попённая плата составила 4 руб. 97 коп. за кубическую сажень. А после революции (в 1922 - 1923 годах) - при той же ставке платы и при пересчёте на одинаковое золотое содержание рубля трест "Северолес" заплатил за кубическую сажень по 13 руб. 29 коп. А теперь умножьте разницу на объём отпущенной в 1913 году древесины - 659 801 кубических саженей. К полученной сумме следовало бы добавить ещё стоимость (к сожалению, неизвестную) пиловочника, незаконно заготовленного при вышеописанном способе покупки "крестьянских" лесов. Что ж, сейчас, полагаю, стало понятно, за счёт чего создавались миллионные состояния владельцев архангельских лесозаводов. И об этом было отлично известно всем тем, кому следовало нарушения, точнее сказать, преступления пресекать. Да и не только им. Однако никаких мер для противодействия правонарушениям при лесопользовании практически не применялось. Недаром именно тогда - ещё в царской России - и появилась никак не устраревшая и для нынешней действительности поговорка: закон, что дышло - куда повернул, туда и вышло... |
|
|
| Всего комментариев: 1 | ||
| ||
