Недавние архивные находки позволили мне узнать много нового о Степане Ивановиче Миницком — генерал-губернаторе Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерний, главном командире Архангельского порта. Личности весьма противоречивой и неоднозначной, о которой я ранее уже рассказывал в нескольких сообщениях.

Например, в сообщении Император и Соломбала речь шла о том, как Миницкому в 1827-1829 годах удалось спасти Соломбалу от полного разорения — сноса по сумасбродному указу Николая Первого почти всех домов. Не собираясь пересказывать сейчас ту историю, только скажу, что военный губернатор как мог тянул с исполнением «Высочайшего повеления» и при этом вынужден был доказывать, что к сносу домов подготовка идёт полным ходом. Поэтому создал специальную комиссию, которая составила многостраничный список подлежавших уничтожению (разборке) домов, и отослал его в столицу. Вот фрагмент сохранившейся копии списка, точнее, одного лишь его листа:

Как видите, на улице Назарьевой (впоследствии — Георгия Иванова) предполагалось оставить лишь один дом — принадлежавший плотницкой вдове Марфе Антуфьевой. То есть женщине, а не нижнему воинскому чину или адмиралтейскому мастеровому, которые, по мнению императора, не должны были иметь домов. И пока отвлекающая переписка продолжалась, с разрешения Миницкого (а возможно, и по его приказу) вышеуказанные мужья и отцы в авральном порядке переоформляли дома на своих жён и дочерей. Что, в конечном счёте, и спасло Соломбалу.

А впервые приехал в неё генерал-майор Степан Иванович Миницкий в 1823 году, то есть вскоре после назначения военным губернатором и главным командиром Архангельского порта. И сразу взялся за приведение в порядок военного поселения. Поэтому первым делом отстранил от управления Соломбальской полицейской частью частного пристава Титова, подчинявшегося архангельскому полицмейстеру и городским властям. А управляющим частью, то есть соломбальским полицмейстером назначил морского офицера — капитана Василия Рыдалева. В одной из первых, посланных ему бумаг говорилось:

Проезжая из Маймаксы в Соломбалу, усмотрел, что дорога против Биржи и близ стоящих тут домов до сего времени ещё не сделана, а потому предписываю: немедленно употребить всевозможное старание, чтобы дорога к Маймаксе там, где находится в худом положении, выслана была горбылем и засыпана песком по крайней мере трёх вершков толщиною, там же, где дорога довольна хороша, то вынутую из канав землю приказать рассыпать на улицу и наблюдать неослабно, чтобы каждый обыватель противу своего дому улицу содержал в чистоте и исправности.

Вскоре по приглашению Миницкого прибыл Фёдор Уткин, назначенный на должность архитектора порта (то есть Соломбалы). И тут же последовал приказ, в котором говорилось:

Состоящие в Соломбальском селении принадлежащие обывателям оного дома, как и прочие партикулярные строения не имеют надлежащих правильности линий в разделении их на улицы и кварталы, то посему составить особую комиссию, назначив в оную штурмана 8-го класса Мехреньгина, находящегося при Конторе капитана над портом для особых поручений артиллерии капитана Попова и архитектора Уткина, прикомандировав к ним потребное число штурманских помощников.

Комиссия сия должна сделать общее рассмотрение всем имеющимся в Соломбале партикулярным строениям, обмерять состоящую под оными землю, поверить с данными хозяевам планами и крепостными письмами и описать, кому те строения принадлежат, в каком положении каждое строение ныне находится, равным образом сделать размежевание и поставить столбы, как должно быть улицам и кварталам, по учинению всего оного составить генеральный план Соломбалы, представить оный в Контору Главного Командира Архангельского порта на рассмотрение.

Что же касается лица, непосредственного по морскому ведомству Миницкому подчинённого, то им был командир над портом, и эту должность исполняли капитаны 2-го ранга — сначала Быченский, затем — Егор Гессен (впоследствии адмирал). А по цивильной части — гражданские губернаторы и вице-губернаторы всех трёх северных губерний. И если с гражданскими губернаторами Вологодской и Олонецкой губерний отношения были ровные, то с архангельскими губернаторами и вице-губернаторами Миницкий постоянно пребывал в конфликте, о чём ранее я также сообщал.

Впрочем, не только с ними, но и с городским властями, главным образом, с архангельской думой, называвшейся тогда не «городской», а «городовой». И бороться с ней Миницкому помогал соломбальский полицмейстер Рыдалев, о чём свидетельствует следующая история.

Утром 18 марта 1825 года в Соломбальскую полицейскую часть явились депутаты городовой думы купцы Алексей Стерлядкин, Иван Ерюхин и Тихон Собинин, уведомившие Рыдалева, что, «исполняя решение думы, прибыли обревизировать торговые и трактирные заведения». В ответ полицмейстер не только запретил это делать, но и приказал своим подчинённым препроводить депутатов до Кузнечихи. На следующий день на стол Миницкого легла жалоба, в которой купцы-депутаты обвинили соломбальского полицмейстера в грубости и «незаконном противодействии». Военный губернатор, реагируя на жалобу, предписал Рыдалеву не мешать проверке — но только тех заведений, которые принадлежат архангельским купцам и мещанам, самому же, полицмейстеру, при проверках присутствовать, то есть неотлучно сопровождать депутатов. Однако в заведения, владельцами которых были соломбальцы, ни под каким видом не пускать.

Повторяю, предписал, то есть написал в бумагах, адресованных Рыдалеву и думе. А вот устно сказал полицмейстеру, видимо, совсем иное, ибо через день с повторно прибывшими депутатам Рыдалев вновь не церемонился и они вскоре вновь оказались на городском берегу.

Здесь, конечно, надо объяснить поведение сторон конфликта. С прибытием Миницкого и назначением Рыдалева акцизы за открытие в Соломбале гостиниц, рестораций, торговых лавок, питейных и кофейных домов, трактиров, сборы с извозчиков и прочие доходы перестали поступать в городскую казну, а расходовались на благоустройство военного селения. Что не могло не опечалить городских депутатов. А ими вследствие имущественного ценза были одни лишь богатые купцы (как русского, так и иностранного происхождения), которые, как и сейчас, избирались в депутаты с целью повернуть денежные потоки в нужном им направлении.

И вдруг соломбальский поток прекратился. А он в денежном выражении иногда превышал городской. Степан Огородников в «Истории Архангельского порта» писал, что в дни пребывания императора Александра Первого в Архангельске и Соломбале на Двине стояло свыше 130 российских и иностранных морских судов. А значит, в те годы их экипажи почти ежедневно сходили на соломбальский берег, посещали перечисленные заведения. Доход им приносили и работавшие на погрузочно-разгрузочных работах рабочие-сезонники. К тому же население Соломбалы с учётом численности личного состава морских частей примерно равнялось по численности населению Архангельска. Поэтому те же самые архангельские купцы (что победнее) стремились открыть свои заведения в Соломбале.

Понятно, что богатые купцы-депутаты не могли смириться со случившимся и от имени городовой думы послали министру внутренних дел жалобу на полицмейстера Рыдалева и покровительствующего ему Миницкого. И в ней несколько раз подчеркнули, что Архангельск и Соломбалу разделяет лишь небольшая речка Кузнечиха. Видимо, для того, чтобы у столичного министра возникли ассоциации с питерскими Фонтанкой или Мойкой и их шириной. Но тот, не обратив на эти слова внимания, решил не вникать в суть дела и переслал бумагу коллеге — морскому министру Антону Моллеру. А последний 12 апреля написал Миницкому:

Управляющий Министерством Внутренних Дел известил меня, что Архангельская Городовая Дума в своем отношении ходатайствует о восстановлении и уплате за прошлые два года в пользу города сборов с торговых и трактирных заведений, находящихся в Соломбале. Прошу Ваше Превосходительство войти в рассмотрение обстоятельств.

К этому письму была приложена копия жалобы, поэтому 15 апреля военный губернатор смог вполне аргументированно ответить на все содержавшиеся в ней обвинения и утверждения:

Архангельская Городовая Дума усиливается присвоить с разных заведений в Соломбале доход по следующим причинам:

а. что Соломбальское селение состоит в общем городском плане, следовательно, это часть города;
б. что оно отделяется от города небольшой речкой, чрез которую каждогодно устраивается плавучий мост

Посему следуемые с заведений в Соломбале доходы должны принесены к общим городу доходам.

Напротив того:

1. Со времен существования военного порта Соломбальское селение, где устроено Адмиралтейство, никогда не было в зависимости от города и к оному не принадлежало, чему есть следующие доказательства:

1.1 В Высочайше конфирмованном декабря 10-го дня 1804-го года расписании городов, где состоят военные и купеческие порты в отношении к полицейскому их управлению, составленном на основании Указа 24-го октября 1803-го года, порты смешанные (военные и купеческие) предоставлены морским чиновникам на праве военных губернаторов, полиция имеет состоять в их ведомстве.

1.2. Когда город имел намерение воспользоваться островом Моисеевым (охраняющим здешнее Адмиралтейство при вскрытии на реке Двине льда) и когда о притязании города на сей остров было доведено до Правительствующего Сената, то оным был утвержден сей остров Соломбале, а не городу. Следовательно, не только Соломбала не имеет никакой связи с городом, но и остров Моисеев, который также состоит в общем городском плане и находится ближе к городу, чем Соломбала, не составляют частей города и к оному не принадлежат.

2. Соломбальское селение отделено от города не небольшой речкой, как Дума показывает. Река, разделяющая город с Соломбалою, имеет ширины до 250 сажен и более. Следовательно, столь значительное пространство служит достаточным доказательством тому, что Соломбала частью города быть не могла.

3. Жительствующие на городской стороне обыватели, состоящие частию из купцов и мещан, имеющие достаточное состояние, Высочайшим именным указом, состоявшимся в 10-й день марта 1820-го года, освобождены на 20 лет от платежа в казну всех установленных по гильдиям и мещанству податей, а сверх дарованных им тем указом разных льгот и облегчений город получает по половине процента с цены привозных и отпускных за море товаров и освобожден от воинского постоя. Следовательно, город и обыватели оного во всяком случае пользуются лучшими выгодами и преимуществами, чем соломбальские жители, но Городовая Дума, не довольствуясь вышеизъясненными выгодами, делает еще притязания к доходам, Соломбале принадлежащим.

4. Жители Соломбалы состоят из служащих и отставных адмиралтейских и флотских чиновников и служителей, большею частию старых и дряхлых, и все почти без изъятия бедного состояния, а служащие при беспрерывном занятии на службе с трудом могут пропитывать свои семейства. Как самые домы обывателей, так и вообще Соломбальское селение, в котором кроме казенных зданий самое малое имеется обывательских домов, по плану выстроенных, прочие же имеют вид крестьянских строений и в сравнении с городом представляют самое беднейшее селение.

Прошу исходатайствовать принадлежащую к Соломбале землю, которая в городовом плане именуется выгонной городской землею, коей под селением Соломбалою 165 десятин 211 саженей, для выгона удобной 482 десятин 555 саженей, под кладбищем 3 десятины 2267 саженей, чистым моховым болотам 90 десятин 2281 сажень, под реками 266 десятин 762100 саженей, бечевника 6 десятин 1100 саженей, а всего удобной и неудобной 1016 десятин 2099 саженей присоединить к Соломбале и что бы сию землю исключить из городового плана. При сем честь имею представить межевой аккуратный план, оставаясь в полном надеянии.

В ответ Моллер, с Миницким хорошо знакомый, пообещал помочь и войти с предложениями в Правительствующий Сенат, но предупредил, что решения придётся ждать долго. Впрочем, военный губернатор и так знал, с какой «быстротой» рассматриваются в столице подобные вопросы, и не надеялся на скорый положительный ответ. Знал он и том, как писать подобные бумаги, поэтому в мрачных тонах нарисовал картину «беднейшего селения» и изобразил соломбальцев «большею частию старыми и дряхлыми».

Тем временем конфликт продолжался, и городские власти сумели взыскать акцизы и сборы за 1825 год с купцов Антуфьева, Брехова, Попова и Родде, проживавших в городе, но имевших заведения в Соломбале. Точно также они собирались поступить и в 1826-ом, но 6 марта Миницкий получил «Указ Его Императорского Величества из Правительствующего Сената», который гласил:

Доходы, собираемые со всех трактирных и прочих заведений в военном Соломбальском селении, не принадлежащем к городу Архангельску, обращать непосредственно в имеющуюся в здешнем Адмиралтействе особую сумму, собираемую со всех обывателей Соломбальского селения, кои проживают на казенной земле, и на пользу оным...

Таким образом, спор, является ли Соломбала частью Архангельска, на городской или казённой земле она находится и куда должны поступать акцизы и сборы, был разрешён. Поэтому уже на следующий день Миницкий в приказом порядке потребовал перечислить собранные с упомянутых купцов деньги — 1400 рублей. Приложив к приказу копию Указа. Поэтому в тот же жень эта сумма была изъята со счёта думы в губернском казначействе и доставлена в Соломбалу...

Продолжение следует

Предыдущий пост - Соломбальские кантонисты