Пятнадцать лет назад — 2 июля 2005 года — в газете «Правда Севера» была опубликована моя статья «Архангельская Салтычиха», речь в которой шла об Анне Яковлевне Куницкой, про которую один из её крепостных сказал: «Госпожа беспрестанно бьет без всякой причины. Она находит удовольствие, когда мучает людей...» И при этом она кичилась своим дворянским происхождением и считала, что «рабы должны беспрекословно подчиняться Господам своим.»

За прошедшее время в газете «Архангельские губернские ведомости» за 1840-е годы я несколько раз встречал упоминания об её муже — Афиногене Николаевиче Куницком, который служил управляющим Северным округом корабельных лесов, а о «героине» статьи — ни разу. Но вот сегодня, просматривая выложенные в интернет метрические записи приходов Петербурга, нашёл упоминание и об архангельской Салтычихе.

Из записи следует, что их венчание состоялось в столице и что в графе «отец невесты» указан подполковник Есипов. Естественно, я попытался хоть что-нибудь узнать об Якове Есипове. И на сайте Гербовник прочитал:

Александр, Александра, Анна, Екатерина и Надежда Есиповы, воспитанники подполковника Есипова, жалованы дипломом на потомственное дворянское достоинство. Неутвержденный герб отсутствует в дипломном сборнике.

Оказывается, Анна была не дочерью, а лишь воспитанницей Якова Есипова и, следовательно, получила дворянское достоинство по специальному ходатайству. А отчество, скорее всего, — от имени воспитателя, который мог быть ей крестным отцом.

Эти обстоятельства дают основания предположить, что на характер Анны Куницкой наложил свой отпечаток возникший в детстве и юности комплекс неполноценности. (Даже герб не утвердили! — А об этом, несомненно, узнали в Архангельске). Отсюда и желание самоутвердится, выделиться, для чего, в её понимании, следовало морально и физически унижать и унижать тех, кто и так находился на социальной лестнице её ниже.

Одной их жертв этого комплекса дворянской неполноценности и стал Петр Беляев, о котором рассказывается в упомянутой газетной публикации. Дабы для чтения её не отправлять посетителей сайта на другую страницу, текст статьи привожу ниже:

Как известно, Архангельская губерния являлась одной из немногих в царской России, где не было крепостного права. Поэтому, казалось бы, в составе ее населения никогда не могли числиться представители самого униженного в империи сословия — крепостные крестьяне. А значит, не могло быть и их господ, причем ни относительно добрых, ни им противоположных - таких, как подольская помещица Дарья Салтыкова (Салтычиха), «прославившаяся» крайне жестоким, бесчеловечным отношением к своим крепостным.

Однако факт отсутствия в губернии помещичьих землевладений совсем не означал, что в ней не проживали подневольные крестьяне и их хозяева. Дело в том, что немалую часть архангельских чиновничества и офицерства составляли потомственные дворяне-помещики, прибывшие на Север, чтобы здесь побыстрее выслужиться, то есть заполучить новые чины и звания. Приезжали же они (и их жены) со своими крепостными, точнее, с самыми бесправными из них — дворовыми людьми.

Одним из таких дворян был Афиноген Николаевич Куницкий — управляющий Северным округом корабельных лесов. Если бы он жил один, то вряд ли бы его пребывание в этой должности оставило сколько-нибудь заметный след в истории Архангельска. Но он, напротив, был женат, и только поэтому достоин упоминания. Однако вовсе не благодаря факту супружества, а вследствие приезда его жены Анны Яковлевны, которая так «наследила» в нашем городе, что вполне заслуживает звания архангельской Салтычихи. Именно такой вывод и позволяет сделать нижеприведенная история.

В полдень 20 сентября 1841 года полицейский пристав Бенедиксов был немало удивлен появлением в кабинете по пояс обнаженного посетителя. Но больше всего его поразило не это обстоятельство, а вид кожного покрова стонущего, изнемогающего от боли человека: кожа, красная от ожога на плече, части груди и почти всей спине, местами пузырилась. Пристав спросил: «Где это тебя так?»

Посетитель, назвавшийся Петром Беляевым, дворовым человеком госпожи Куницкой, ответил слезной просьбой: «Ради Бога, отдайте в солдаты..» Потом слабеющим голосом прошептал: «Если нельзя, тогда в тюрьму. А к хозяйке ни за что не верн...»

Видя, что Беляев теряет сознание, пристав послал за вблизи жившим инспектором врачебной управы Клионовским. Тот, оказав первую помощь, предположил, что пострадавший был облит кипятком и, по-видимому, из большой емкости.

Вскоре эту догадку подтвердил пришедший в себя Беляев. Оказывается, в то утро он, как обычно, согрел самовар и подал его своим господам. Будучи в дурном настроении и не зная, к чему придраться, Анна Яковлевна сразу закричала, что вода грязная. Не сомневаясь, что затем последует в лучшем случае оплеуха, Беляев промолчал. Однако, отвесив пощечину и вырвав клок волос, хозяйка не унялась: «Сними-ка крышку, небось, там лягушки плавают!» Петр, исполнив приказ, робко сказал: «Видите, нет...» Услышав возражение, пунцовая от злости госпожа велела просить прощение за дерзость, стоя тут же, у стола, на коленях. Когда и этот приказ был выполнен, Куницкая резко опрокинула на слугу самовар. Да так неожиданно, что муж лишь успел воскликнуть: «Что ты делаешь! Совсем рехнулась!» - «Что хочу, то и делаю! Он не твой, а мой!» - последовал ответ...

Составили протокол, и, заперев Беляева в камере, пристав отправился к полицмейстеру Меккеру. После недолгих раздумий Меккер отослал копию протокола гражданскому губернатору Платону Степанову. А через пару часов о случившемся узнал и военный губернатор Иосиф Сулима. Он предложил Степанову выяснить обстоятельства дела. Поэтому уже на следующий день необходимые указания получили чиновник по особым поручениям Федорицкий и стряпчий (прокурорский чиновник) Русецкий.

Расспрашивая Беляева, они узнали, что ему 38 лет, женат, имеет двоих сыновей 7 и 4 лет, и что все они дворовые люди, лично принадлежащие Анне Куницкой. Кроме них у господ служат еще две крепостные крестьянки, мальчик и трое вольнонаемных. Далее Петр сообщил: «Госпожа беспрестанно бьет без всякой причины. Она находит удовольствие, когда мучает людей. Оскорблениям и жестокостям подвергаюсь не только я, мои жена, дети, другие дворовые, но и слуги по найму».

Нельзя сказать, что эти и другие сообщенные Беляевым факты удивили Федорицкого и Русецкого. Ведь они обо всем этом и так были наслышаны. И, конечно, не раз обсуждали поведение и выходки Анны Куницкой. А зная ее несдержанность и сварливость, опасаясь неизбежной истерики, чиновники не решились с ней встретиться. Поэтому ограничились посылкой списка вопросов. Ее ответ не только известен, но и заслуживает права быть почти полностью приведенным:

С крайним удивлением прочла Ваши вопросы по ложным изветам крепостного моего Петра Беляева. Не видя ничего особенного, на чем основаны подозрения в жестоком моем обращении с негодяем и вором Беляевым, я, основываясь на Всемилостивейших правах, дарованных Российскому Дворянству, нахожу вправе на эти вопросы не отвечать, ибо они помрачают честь мою и сделали меня и мужа тяжко больными, но уважая, что Вы запрашиваете сведения от имени Главного в губернии Начальника, могу сообщить:

Да, я брызнула водою из чашки, налитой из самовара, который едва ли был теплым. Беляев и ему подобные, о которых он сообщил, не могут чувствовать, как мы, страданий от боли, ибо они необразованные простолюдины. К своему изумлению мне приходится Вам напоминать, что Государь Император, предоставив верным своим подданным наслаждение жить под защитой Его Величества, повелел, чтобы Благородное Дворянство было судимо лишь равными себе, не позволяет крепостным выходить из повиновения, дает право наказывать их и запретил принимать от крепостных какие-либо доносы на их владельцев.

Мне приходится напоминать и о том, что в Святом Писании говорится, что рабы должны беспрекословно подчиняться Царям и Господам своим. Этому же учат Священнослужители наши, и я, как ревностная христианка, ежегодно исповедующаяся, им внимаю и поступаю сообразно.

Чиновники, получив этот, на первый взгляд, аргументированный в правовом и религиозном отношениях ответ, переслали его выше. А губернаторы, несмотря на явные лицемерие и ложь архангельской Салтычихи, ее безусловную вину, решили с ней не связываться. Поэтому Беляева вскоре вернули «кроткой и добронравной» хозяйке, как она себя называла.

В заключение следует сказать, что спустя 75 лет после данного случая терпение «необразованных простолюдинов» кончилось, и веками копившиеся по отношению к дворянам-помещикам, чиновникам, золотопогонникам, закрывавшему глаза на происходящее духовенству ненависть и гнев аукнулись неизбежной революцией.

______________________________________________________

Предыдущий пост - Дочь и отец теперь вместе...

Следующий пост - Трибуна на площади