Ваше превосходительство губернатор Бибиков. Вы как отец города Архангельска должны заботица об своих детях. Вы совсем не так как надо. У вас в Архангельске хлеба чернова третью неделю не могу найти. Сахару тоже. Приходица с песком речным чай пить. Мясо рубль фунт. Рыбы тоже. Прямо хоть с голоду умирай, а работать нужно, само сильно. Так долго будет продолжаца? Тогда все на свете будем громить. От всего Архангельска оставим одно черное место да серый пепел, а заводы под небеса поднимем. Тогда не зевайте привести порядок в Архангельске. С почтением к вам аратор чернорабочей публики.

С текстом этого анонимного письма, посланного в 1916 году архангельскому губернатору, я уже знакомил. Повторно привожу его, так как хочу сказать следующее. Когда лет 15 тому назад я включил этот текст в одну из публикаций в газете «Правда Севера», а впоследствии разместил на своём сайте, то получил много негативных откликов от лиц, воспитанных на публикациях и фильмах конца 1980-1990-х годов. Мол, разве подобное было возможно в дореволюционной процветающей России — России, которую мы потеряли! Значит, это письмо сфальсифицировано! Спорить с ними в то время было бесполезно, как и бесполезно было советовать, если не ознакомиться с архивными документами предреволюционного времени, то хотя бы полистать местные газеты той поры.

А если бы они это сделали, то нашли бы в них множество публикаций о том, как с конца 1914 года из свободной торговли начали исчезать один за другим продуктовые товары, как на оставшиеся на прилавках день ото дня росли цены. Ознакомились бы, например, и со следующей публикацией, напечатанной в газете «Северное утро» 8 октября 1915 года:

Рассветает. Уже с седьмого часа у здания городской думы выстраивается хвост чающих получения сахара. С каждым часом толпа возрастает...

И кого только тут нет — и барыни в бархатных шляпах, по-видимому, не спавшие ночь, чтоб не опоздать ко времени, и люди с кокардами во лбу, вероятно, изгнанные строптивыми женами спозаранок из дома на добычу сахара, и крестьянки из окрестных деревень с громадными корзинами, и рабочие, побросавшие дневной заработок ради получения четырех фунтов сахара.

Всё это гудит, как потревоженный улей, давит друг на друга, словно грозит всем смертельная опасность. Счастливцы торжественно выходят из думы с белыми узелками — трофеями после ожесточенной битвы.

Сыплются остроты и брань, детский плач и грозные оклики блюстителей:

— Осади с плитуара! Куда прешь? В очередь становись, в очередь!

— Да с вашей очередью до морковкиного заговенья ничего не дождешься!

— Ой, тошнехонько, все ноги отдавили!

— Ничего, баба — ноги пустяк. Вот погоди язык отдавят. Время такое...

— И чего народ тиранят? — философствует человек в шапке-поморке, — ну сдай в лавки и вся недолга...

— Да, сдай-ка , попробуй, лавочники-то сейчас же зажмут к ногтю и ничего не получишь.

— Вприглядку надо привыкать пить.

— И правильно. Значит, отучают от сладости — потому что не время баловать. От водки отучили, теперь от сахара, вон смотришь и от хлеба отучат. Вот житие-то, братцы, выйдет беспечальное.

— Не напирай, не напирай!

— Чего лезете — вишь, у барыни нижний этаж оторвали. Ты бы, барыня, шлейфы не распускала...

В одиннадцать часов объявляется, что на этот день продажа кончена до завтрашнего дня. Поднимается невообразимый шум. Чудится, словно вся это толпа бросится штурмом на управу, и повторится картина взятия Бастилии.

Городовой отталкивает какую-то женщину. Та с размаха ударяет злосчастного блюстителя порядка корзиной по голове. Завязывается потасовка. Срасти разгораются.

— Пойдемте к губернатору! К губернатору! — вопят возбужденно бабы. Но ни одна не двигается. Прорываются во двор и останавливаются у запертых дверей.

— Чего же это, голова столько народу собрал, а сахару нету! Разве это порядок?..

Долго еще гудит толпа, но голодные с утра желудки дают себя чувствовать. и к полдню толпа расходится по домам...

Поясняя процитированное скажу, что в связи с дефицитом сахара продажу его по утверждённой гордумой норме (четыре фунта на месяц) производили в здании, где она вместе с городской управой и размещалась. Казалось, было бы проще распределить выделенный Архангельску сахар по торговым заведениям. Однако в этом случае на прилавках он бы не появился — владельцы магазинов и лавок стали бы его припрятывать в ожидании повышения таксы (фиксированной цены). Или оптом перепродали бы торговавшим на городских рынках спекулянтам. Так поначалу и было. Что вызвало возмущение архангелогородцев. Поэтому городские власти были вынуждены организовать продажу сахара по спискам и непосредственно в здании гордумы. Так продолжалось до введения карточек, отпуск по которым осуществлялся по уже уменьшенной вчетверо норме:

Вскоре в той же газете появилась другая публикация, автор которой, в частности, писал:

Мы мечемся, мы создаем пресловутые комитеты по борьбе с дороговизной и вопим: «Нет продуктов!» А где им быть, если нам говорят, что мы кормим половину Европы... Матушка-Россия велика и обильна, но столько нахлебников...

Возьмем для примера маленький Архангельск, где нет сахара, масла и многого другого, а между тем, вагоны, прибывающие сюда, трещат от товаров, которые мы посылаем в союзные и, главное, в нейтральные государства. Хорошо, если эти продукты делаются предметом тамошнего местного потребления, а если...

Нет, я смотрю на этот вопрос с иной точки зрения. Я понимаю, что товарообмен в такое время вещь необходимая. Но я отдам другому кусок хлеба в том случае, если и сам не останусь голоден.

Это, может быть, недемократично, но в жизни это так. Другими словами, надо обеспечить сначала самих себя, а уж потом вывозить...

А то ведь помилуйте — что ни город, то нет муки, то нет сахара, масла и яиц. А мы все вывозим за границу.

Я ничуть не ошибусь, если скажу, что через месяц у нас не будет уже и того, что мы сейчас имеем, и, по моему мнению, все эти пресловутые комитеты, в состав которого входят те же спекулянты, в заседаниях говорят о борьбе с дороговизной, а после жарких дебатов в защиту угнетенного населения спешат на телеграф и дают:

«Архангельск. Такой-то банк. Могу отгрузить 8000 пудов масла»

Эти банки имеют своих маклеров за границей, где хотите — во всех городах и весях. А мы хнычем: «Скоро кушать будет нечего».

Таким образом, в первую очередь, по моему мнению, необходимо поставить не борьбу с дороговизной, а со спекуляцией. Раз спекуляция будет уничтожена путем карательных законов, дороговизна исчезнет.

И мы не будем читать в газетах, что в таком-то городе полицией обнаружен склад сахара, спрятанного со спекулятивной целью, а в таком-то городе обнаружены в целях спекуляции два склада спичек — около миллиона коробок.

Комментируя эту публикацию, замечу что, в то время Архангельск был настолько небольшим, что о всех торговых операциях местных купцов (и одновременно депутатов гордумы), как и других предпринимателей знали практически все, кто хотел об этом знать. Поэтому ни для кого не был секретом тот факт, что часть выделявшихся городу продуктовых товаров, попадавших в руки вышеупомянутых деятелей, ими же продавалась за границу. Понятно, что по более высокой цене и за твёрдую валюту. Ответ на закономерный вопрос, знали ли об этом губернатор и губернская администрация, полагаю, понятен...

Но если за такие проделки губернские власти могли хотя бы слегка пожурить местных алчных деятелей, то на увеличивающийся поток продуктовых товаров, следующих сначала по железной дороге, а затем через Архангельских порт за границу, повлиять не могли. Ибо Архангельск оказался на тот момент единственным портом европейской части России, через который шла торговля и с Западной Европой, и с Америкой. Поэтому заключенным вне Архангельска сделкам помешать было невозможно. Оставалось только наблюдать, как дефицитные в империи товары составами, а затем пароходами уплывают за рубеж. Да ладно бы только союзникам. Но и в страны нейтральные, причём условно. Ибо в газетных публикациях не раз сообщалось, что, например, доставленное в якобы нейтральную Швецию русское зерно сразу в тамошних портах перегружалось на германские суда. Получалось, что Россия подкармливает своего противника.

Поэтому день ото дня крепли циркулировавшие среди архангелогородцев слухи, что все — и власти (как местные, так и центральные, закрывающие глаза на происходящее), и часть местных купцов и предпринимателей — продались немцам. Ибо население портового города одновременно часами стояло в длинных «хвостах» (очередях), бегало по магазинам в поисках продуктов и наблюдало, как они в огромных количествах уплывают за границу. И порой непонятно, кому...

Что же касается карательных мер по борьбе со спекуляцией, то автору публикации, который их предложил, пришлось ждать ещё три года, ибо только в декабре 1917-го большевиками была создана ВЧК — Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, то есть в том числе и со спекуляцией.

P.S. Недавно - вечером 6 ноября, то есть в канун 100-летия Великой Октябрьской социалистической революции — по телевидению (не помню, по первому или второму каналу) был показан пропагандистский фильм как раз о том, о чём я говорил в самом начале этого поста: какой якобы «процветающей» была Россия до революции, да вот только большевики всё испортили. И при этом было сказано много, мягко говоря, неправды. Так, например, прозвучало такое утверждение: к 1920 году в царской России планировалось полностью ликвидировать неграмотность. Но на каких документах оно было основано, кто это планировал и какими способами должно было осуществиться, авторы фильма, конечно, умолчали. А почему, думаю, ясно — надо же было как-то очернить 100-летнюю годовщину революции. Пусть и явной ложью. И ложью, видимо, хорошо оплаченной и, понятно, кем и откуда. — Из Кремля, так как упомянутые каналы государственные и каждому ясно, чью точку зрения они отражают. А значит, нужно было придумать сказку про не наступившую по вине большевиков «всеобщую грамотность». Кстати, у меня есть статистические данные по охвату школьным образованием населения Архангельской губернии (далеко не худшей по этому показателю в предреволюционный период). Не думал, что они так быстро пригодятся, ибо теперь мне в недалёком будущем придётся с ними ознакомить. Как раз для того, чтобы развенчать придуманный авторами данного фильма миф.

Предыдущий пост - Театр, Яков Лейн и «слуги народа»

Следующий пост - «Порядка только нет...»