В середине 1950-х годов моему дяде — Евгению Васильевичу, трудившемуся на судоремонтном заводе Госсевморпароходства (Мосеев остров), предложили перейти работать в Лайский Док на предприятие аналогичного профиля. И он, имевший двух малолетних детей, согласился, поскольку ему гарантировали приличную по тому времени зарплату, а главное — жильё. Согласился один — все коллеги отказались, ибо, несмотря на географическую близость этого посёлка к Архангельску, попасть в него или, наоборот, выбраться в город в ту пору было трудно. Особенно в осеннюю и весенние распутицы.

Летом — да, сообщение было надёжным, но, правда, нескорым — на регулярно ходивших по северодвинской и рикасихинской линиям пассажирских неторопливых теплоходах. В пути почти полтора часа — на шедшем в Северодвинск или обратно (лишь две остановки — Кегостров и Цигломень). А на рикасихинском, если он шёл «по деревням» (то есть с заходами в Вознесенье, Студименское, Конецдворье, Вагино), почти на час дольше.

Знаю об этом, так как после переезда дяди с семьей в Лайский Док много раз начиная с конца 1950-х ездил к ним в гости — когда с мамой, когда с бабушкой. Случалось, что бабушке — Марии Леонтьевне, за осень соскучившейся по внукам, зимой хотелось с ними повидаться— например, на Новый Год. Что ж, приходилось отправляться в путь, причём на своих двоих, поскольку из Соломбалы в Лайский Док добраться можно было только пешком.

Правда, немного ехали на автобусе — с остановки «Таймырская» до улицы Челюскинцев. Затем — только пешком: сначала на берег Двины к ледовой переправе, пересекали русло реки, справа — Расчалка, впереди — Хабарка. Минуя последнюю, шли через деревню Острова и мимо Кальчино. И далее к деревням Вознесенского сельсовета, ледовая переправа от которых выводила нас прямо к Цигломени, точнее, к тамошнему так называвшемуся Горелому магазину (видимо, перенёсшему пожар). А от него путь лежал по берегу Никольского рукава Двины через деревню Глинник до реки Лаи. На следующий день этот маршрут преодолевали в обратном порядке.

И в этих путешествиях по зимним дорогам и переправам, которые тогда содержались в идеальном состоянии, мы были не одиноки — нам встречались и обгоняли нас как местные жители, так и колхозно-совхозные конные сани и автомашины. А обгоняли попутчики по той причине, что скорость у нас была не ахти какая: лет до четырёх часть пути мама тащила меня на санках, часть я шёл сам, а позднее — у меня, малость подросшего и всю дорогу шедшего, ноги двигались не так быстро, как у неё. Впрочем, не быстрее меня шла и почти 80-летняя бабушка. За сколько часов мы таким образом добирались до Лайского Дока, точно сейчас сказать не могу — пожалуй, не менее чем за три.

Когда же в ноябре 1964 года началось движение по только что открытому Северодвинскому мосту и появилась возможность доехать на автобусе до Левого берега, маршрут изменился. Так как оттуда до Цигломени через Пирсы ходила дежурка — состоящий из 3-4 вагонов пригородный поезд. Однако с Цигломени — опять же пешком.

Вскоре началось строительство автодороги Архангельск-Северодвинск, причём первоначально — со стороны последнего. И уже осенью 1965 года открылось автобусное сообщение Северодвинска с Лайский Доком. В этой связи наш маршрут изменился: сначала на дежурке Архангельск-Северодвинск, затем — на автобусе.

Помню, таким замысловатым образом (как говорится, через Ширшу в Маймаксу) приехали поздней осенью — по случаю праздника (7 ноября). А назавтра — домой, но ближним путём: вблизи уже строившегося временного моста нас на лодке с трудом (Лая уже покрывалась льдом) перевезли на другой берег, а оттуда мы по обозначавшим будущую дорогу столбам — пешком до цигломенской дежурки. День был солнечным и по-зимнему холодным, но снега не было, поэтому местами шли по уже замёрзшим болотам и через корку льда хорошо были видны ягоды клюквы. Правда, по ледяной корке шли недолго — вскоре показалась отсыпанная со стороны Цигломени насыпь.

До реки Лаи эту насыпь успели продлить за два с половиной месяца, и 6 февраля 1966 года газета «Правда Севера» сообщила об открытии хотя и сезонного, но регулярного автобусного сообщения между двумя городами, что, несомненно, обрадовало их жителей — по крайней мере зимой время в пути по сравнению с поездкой на пригородным поезде (дежурке) сократилось раза в полтора:

Как, впрочем, порадовало и жителей расположенных по трассе посёлков и деревень, которые, как и я, стали садиться в Архангельске на северодвинский автобус на автовокзале (вернее, его подобии), располагавшемся на Набережной в районе Поморской улицы (фото сайта Старый Архангельск):

Переносясь в дни учёбы в АЛТИ, скажу, что однажды один из наших преподавателей — Валентин Феодосиевич Попов, пожурив опоздавших на лекцию, вспомнил о своих, первых послевоенных годах учёбы в институте: «Никогда не опаздывал, хотя жил в Цигломени и зимой ежедневно ходил к восьми утра в институт пешком по льду Двины. Вставать приходилось в пять...» Эти слова одни мои сокурсники пропустили мимо ушей, другие сделали вид, что приняли к сведению, мне же не надо было объяснять, что такое преодолевать километры и километры в морозный день навстречу обжигающему ветру...

В дополнение к сказанному — фотоснимки. На первом, дореволюционном — ледовая переправа через Двину в районе Пермской (ныне Суворова) улицы.В центре снимка на берегу — здание больницы (ранее — полубатальона военных кантонистов), в крайней правой части — здание казённых винных складов (ныне АЛВИЗ). От переправы видно ответвление (тропа), идущее в сторону Хабарки и Пустоши:

А на двух фотографиях Томаса Паркера 1917 года переправа на Кегостров — с борта проходящего по Северной Двине судна:

Предыдущий пост - «Спутник вневойсковика»