2 марта, рассказывая о публикациях "Северного утра", я подчеркнул, что при освещении городской жизни редактор газеты Максим Леонов как в дореволюционный период, так и в последующее время, не боялся затрагивать самые злободневные темы, в том числе и достаточно "скользкие". Например, тему проституции и домов терпимости (публичных домов). Правда, примерно на полгода - с февраля по начало августа 1918-го - подобные публикации исчезли со страниц "Северного дня" (так в тот период называлась газета). Однако дело вовсе не в цензуре, а в том, что с установлением Советской власти в Архангельске были закрыты официально до этого обслуживавшие клиентов дома терпимости "Орёл" и "Новый свет". Они находились вблизи кузнечевской Троицкой церкви, поэтому среди архангелогородцев ходила шутка: "Согрешил - поорлил или освятил, и тут же - грехи замолил".

С захватом власти в Архангельске белыми и интервентами, отменить большевистский декрет никто не решился. Однако на вновь открытые, нелегально заработавшие дома терпимости белые архангельские власти закрывали глаза. Понятно, что этот факт не остался незамеченным редакцией газеты. Поэтому на её страницах появились соответствующие публикации, одну из которых - за 16 декабря 1918 года - цитирую полностью:

Однажды я встретил в Архангельске петроградца. Прошлое этого, в сущности веселого малого было настолько сомнительным, что мне не хотелось бы с ним часто встречаться. Укрыться было некуда. Пришлось остановиться. Не зная, что сказать, я спросил петроградца:

- Ну как вам нравится Архангельск?

Он пожал плечами. Лицо его расплылось в улыбке:

- Веселый город. Есть где время провести.

И вдруг, видимо, обрадовавшись человеку, которому он мог бы высказать свой восторг, он оттащил меня за пуговицу пальто в сторону и потом спросил:

- Вы помните "Орел"? А "Новый Свет"?

- Но ведь, кажется, этих заведений не существует.

- Да, да, - с сожалением согласился мой собеседник, - но есть отделеньице. - Лицо его вновь просияло: - Знаете, на тычке?!

"Тычка" я не знал и не интересовался им. После встречи с "веселым малым" я обнаружил исчезновение моего кожаного портсигара. Впрочем, может быть, я обронил его. В нем было только две сигаретки.

Скоро я снова услышал о "тычке". На толкучке какой-то парень, подпоясанный кушаком, не стесняясь окружающих, любовно гладил по спине какую-то даму. Та неловко увертываясь от неуместной ласки, но все-таки сказала:

- На тычке увидимся.

Наконец это заинтересовало меня и я решил побывать "на тычке". Адрес я легко узнал тут же на толкучке. Это было недалеко. Там, где Пинежская улица упирается в холодильник, а холодильник - в Макаровские бани, на самом тычке стоит плешивенький домик. Я называю домик плешивеньким, потому что он так сгорбился и врос в землю чуть не до окон, что напоминает хорошо пожившего, но еще крепкого старичка.

Внутри домика вечером тусклые лампы освещают ржавые стены помещения, пыльные и хорошо прокопченные табачным дымом тряпки над окнами, изображающие занавески, и яд столов, закрытых клеенками, приобретенными, видимо, в доброе, старое время: лет 5-6 тому назад.

Столики заняты. Посетители всякие: одни сидят тихо, беседуют, но лишь изредка услащают свою речь крепкими русскими словами. Дамы в счет не идут. - Свои люди и их не стесняются. Дамы пьют кофе, бражку, а сидят попарно: кавалер и дама, кавалер и дама... Одна из тех дам, сидящих за пустым столом и без кавалеров, сказала:

- Сегодня мы будем пропивать мои ботинки...

Из этих слов мне показалось, что "на тычке" все дорого. Оказывается, нет, цены умеренные: стакан кофе сладкого 2 р., бутылка бражки 2 р. 50 к., а на "остальное" - цены разные и "по соглашению".

Я видел, как, уходя "из тычка", парочки тут же где-то быстро исчезали... За одним столом гости "тычка" усиленно ругали администрацию Макаровских бань за высокие цены на номера...

"Тычок" - веселое место...

После цитирования следует заметить, что намёки на то, что некоторые номера Макаровских бань использовались не по прямому назначению, и что, обслугой в них были отнюдь не поломойки, появлялись на страницах упомянутой газеты и до революции. Но это, повторяю, только намёки. Так как открыто обвинять весьма влиятельного в Архангельске хозяина бань было опасно. Поэтому, рассказав о заведении, где клиенты, как говорится, доходили до градуса, автор заметки, скрывшийся под псевдонимом "Шпинарет", закончил её очередными намёками. Хотя для многих архангелогородцев не было секретом, где на "Тычке" заканчивался процесс обслуживания клиентов ("остальное" - "по соглашению"). Благодаря наличию служебного входа в корпус бань со стороны Двины...

На снимке, заимствованном с сайта Старый Архангельск, цифрами 1 и 2 помечены соответственно Макаровские бани и холодильник. Они же - на фрагменте аэрофотоснимка военных лет, где цифрами 3 и 4 обозначены здания, одно из которых, видимо, и было тем "плешивеньким домиком".

Предыдущий пост - Консул Дэвис и пачка ключей

Следующий пост - Бери деньги, молчи и не рыпайся