О Степане Григорьевиче Писахове мне доводилось писать уже много раз. И при этом удивляться тому факту, что на судьбе этого широко известного в Архангельске человека никак не отразились следующие факты: его нелицеприятные (мягко сказать) высказывания в адрес большевиков и Советской власти, на века сохранившиеся на газетных страницах, и более чем лояльное отношение в 1918-1920 годах к белым и интервентам, скорее, даже сотрудничество с ними. Создаётся такое впечатление, что его личное дело хранилось в особой папке с надписью «Не трогать!» Причём эти слова не ставились под сомнение при любых обстоятельствах, даже при чистках 1937 года...

В этой связи приходится лишь удивляться «познаниям» авторов газетных публикаций перестроечных и первых постперестроечных лет, которые высасывали из пальца «факты» о якобы гонениях на Писахова, притеснениях его со стороны Советской власти. Даже о лишении пенсии. Понятно, что действительные факты биографии художника и сказочника их не интересовали. А если бы интересовали, то они обратились бы в областной архив или хотя бы пролистали старые газеты. Например, «Северный комсомолец», редакция которого в 1934 году поместила несколько публикаций, посвященных отмечавшемуся юбилею 35-летия творчества Степана Григорьевича. Так, в одной из них — за 27 ноября — сообщалось, что 24 числа состоялось торжественное заседание. И не где-нибудь на окраине Архангельске, а в зале кинотеатра «Ударник», где проводились городские и краевые партконференции:

И что интересно: о жизни и творчестве Писахова в период Гражданской войны и интервенции на заседании, конечно, не сказали ни слова. Как не говорилось о них и в газетных публикациях, например, в опубликованной 29 ноября под названием «Творческий путь Ст. Гр. Писахова». Зато там есть такие строки:

Юный Писахов бедствует, бегает на грошовые уроки. Его захватывает революционная волна, которой он отдается и как энтузиаст-общественник, и как художник. В результате после 1905 года царское правительство запрещает ему продолжать образование в России. Изгнанный из Академии, он с несколькими копейками в кармане бежит за границу, где начинаются его странствия и обучение в «голодных академиях». Он переносит на свои полотна сияющее небо Греции, ржаво-желтые пески Египта, угрюмые гроты Палестинского побережья...

В общем, в те дни из Писахова сделали чуть ли не революционера. По крайнее мере, пострадавшего от царского режима человека. Посему и транслировали по краевому радио концерт, посвященный юбилею художника, о чём сообщалось в другой газетной публикации.

Слушавшие его и читавшие эти публикации комсомольцы наверняка изумлялись: «Как это бедный Писахов смог прожить за границей «с несколькими копейками в кармане", да ещё путешествовал?» А его современники, скорее всего, ухмылялись: «Нашли гонимого бедняка... Он же купеческий сын...»

Совсем иные — более жёсткие — эмоции во время чтения овладевали теми, кто отлично знал о флирте Писахова с белыми и кто с последними сравнительно недавно сражался... И, видимо, у них, как говорится, чесались руки. Но была установка: «Не трогать!..»

Ответ на вопрос, почему она появилась, конечно, интересный. И определённые, логически объяснимые предположения на этот счёт у меня есть. Но верны ли они, вряд ли удастся узнать, так как подтверждения можно найти, скорее всего, только в архиве НКВД-КГБ-ФСБ, доступ куда простым смертным закрыт...

Предыдущий пост - 3 месяца за перегибы