В одном из октябрьских №№ "Страны" мы поместили полученное нами из г. Пинеги (Арх. губ.) известие, что лицо, приславшее нам два письма о быте поднадзорных, переведено губернатором без всякого объяснения причин в несравнимо худший Пинеги г. Мезень. И мы сами и наш корреспондент полагали, что г. Рева (лицо, о котором была речь) наказан именно за эти два сообщения. Теперь оказывается, что, думая так, мы ошибались. Во время ревизии архангельским губернатором г. Мезени в начале декабря настоящего года из личных разговоров между губернатором и г. Рева выяснилось, что этот последний наказан по ошибке. Губернатору кто-то донес, что г. Рева вредно влиял на своих товарищей по ссылке, и он, не наведя никаких справок и не разузнав хорошенько дело, решил перевести г-на Рева в Мезень. Между тем, г. Рева вел в Пинеге жизнь крайне изолированную и вследствие этого был поставлен вне всякой возможности как бы то ни было влиять на своих товарищей по ссылке. И все-таки, несмотря на то, что губернатор вполне осознал несправедливость своего поступка с г. Рева, этот последний по-прежнему продолжает поживать в Мезени, находясь в полной неизвестности, что из всего этого выйдет.

ИЗ АРХАНГЕЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ. (Корреспонденция "Страны").

В конце прошлого года в г. Пинеге во время драки был убит некто "поднадзорный" Бальцевич. В убийстве его обвиняют ссыльного по суду еврея Моисея Шершевского, который в настоящее время арестован.

Во время драки Шершевский нанес Бальцевичу несколько тяжких ударов по голове, после чего сбросил его с лестницы; через несколько часов Бальцевич умер.

Это происшествие наделало много шума в городе, так как Шершевский, человек обладающий большим капиталом, играл немалую роль в Пинеге, вследствие того, что производил разные торговые операции, в большинстве случаев не совсем чистые, ссужал многих чиновников и "поднадзорных" на большие проценты деньгами, почему и держал их в кабале - получая за первых жалование, а за последних казенное пособие.

Во время производства следствия Шершевский всячески старался выйти чистым из этого дела, предлагал полицейским чиновникам и другим служащим взятки, но старания его оказались напрасны.

Политические ссыльные, возмущенные этим происшествием, были еще более возмущены распоряжением полиции относительно похорон Бальцевича.

Покойный - поляк и более десяти лет пожил в ссылке; умирая, просил, чтоб его хоронили не по православному обряду, а по католическому, так как он сам был католик; если же это почему-либо окажется невозможным, то хоронить его без участия православного духовенства, а в присутствии двух ксендзов, находящихся здесь также в ссылке уже более десяти лет. Полиция не обратила внимания на просьбу умирающего. Тело усопшего отпевали по православному обряду. Когда же шедшие за гробом два ксендза и другие ссыльные католики стали петь похоронные гимны, то полиция им запретила продолжать пение. При опускании гроба в могилу ксендз хотел прочесть по молитвеннику несколько молитв, но и это было ему запрещено. Полагаем, что всякие комментарии к этому факту совершенно излишни - факт говорит сам за себя.

В последнее время в составе политических ссыльных произошли следующие изменения. Из Мезени был переведен в Пинегу Алыновский; его перевели, как сказано в официальной бумаге, за строптивый нрав.

Находившийся под надзором полиции в Холмогорах Гольденберг поступил в военную службу по призыву. Также был принят в военную службу дворянин Соколов, находившийся под надзором полиции в Пинеге. Поступление в военную службу им обоим стоило немалых хлопот. Жизнь политического ссыльного настолько тяжела и неприглядна, что они решились переменить ее на солдатскую жизнь в казармах, хотя и здесь они первое время не освобождаются вполне от надзора - переписка их по-прежнему находится под контролем, но не полицейским, а под контролем их начальника.

Страшную картину быта политических ссыльных рисует нам корреспондент "Русских Ведомостей". Вся эта корреспонденция (№ 6, 1881 г.) с увлечением написана и сообщает много поразительно-поучительных фактов. Читатель, интересующийся вопросом, обратится несомненно к самой корреспонденции. Там он найдет страшное, очевидно, пережитое, описание ощущений одиночного заключения, возмущающие чувство факты относительно путешествий по этапу, в таком роде: на этапном пункте в местечке Сии Холмогорского уезда один арестант, пользовавшийся в качестве официально-признанного больного подводой, отказался идти из Сии пешком. Тогда начальник сийского гарнизона капитан Белаго приказал солдатам избить больного за ослушание прикладами. Сам г. офицер присутствовал при этой отвратительной расправе, и затем больной и избитый арестант все-таки вынужден был отправиться в дальнейший путь пешком. Там вы найдете обстоятельное, без фраз, описание быта ссыльных в Холмогорах - это очень милый город, имеющий всего на всего одну улицу, на которой живет 1000 душ обывателей. И на эту 1000 душ приходится 200 человек ссыльных уголовных и 30 политических. Корреспондент приводит точные статистические данные о возрасте, звании, образовании, средствах жизни, сроках ссылки и предварительного пребывания ссыльных в тюрьмах. Рассматривая таблицу ссыльных по "преступлениям", ими "совершенным", невольно приходишь в сильнейшее изумление. Оказывается, что в Холмогорах 20 процентов ссыльных не знают, за что их сюда упекли. Никто им это до сих по не сказал. Но это еще ничего: авось как-нибудь и причина найдется... Нет, как вам нравится то, что 17 процентов сосланы за близкое родство с политическими осужденными!.. Оставалось немногое - ссылать и за то, что с политическими осужденными "на одном солнышке онучи сушили"... Право, столь же было бы резонно!.. Даже в судебную практику у нас в последнее время стало, хотя и несильно, проникать убеждение, что нельзя близких к преступникам лиц, родных, карать, например, за "укрывательство" или "недоносительство". Было бы противоестественно, если бы отец стал доносить на сына, выдавать его хотя бы и в руки правосудия...

И вот, говорим, наш суд начал мало помалу сознавать всю невозможность, весь вред ужасного закона о наказаниях за недоносительство на кровных близких. Но административная ссылка за родство или знакомство с осужденными - это еще ужаснее, произвольнее! Она еще менее может быть оправдыема какими-то соображениями. Администрация - этот российский серцевед par excellence - берет на себя смелость утверждать, что такое-то лицо связано родством с осужденным, с "преступником" и следовательно (какое поругание здравого смысла!!) само преступно и подлежит наказанию... Не надо ни "недоносительства", ни "укрывательства", достаточно того, что это ваш сын, ваш брат - и вы виновны в его преступлениях!.. Не надо ни доказательств, ни оправданий, достаточно того, что глубокомысленный администратор убедился в факте вашего родства с преступником - и вы в Холмогорах!