Об архангельском периоде жизни поэта Филиппа Степановича Шкулёва я сообщал уже несколько раз (например, «Порядка только нет...» ). Дополняя сказанное, замечу, что он, как говорится, внёс свежую струю в местную дореволюционную журналистику. Так как, во-первых, в газете «Северное утро», а затем в журнале «Северное жало» стали печататься им написанные фельетоны в стихах. Во-вторых, свои заметки и статьи Шкулёв часто строил в форме беседы-диалога с героем (или героями) публикации. Что для архангельских газет ранее было нехарактерно. Кроме того, как человек недавно приезжий, он обращал внимание на события, явления и язвы городской жизни, к которым архангелогородцы давно привыкли. А свежий глаз всё это примечал. Поэтому в череде публикаций, принадлежавших перу Филиппа Степановича, была и заметка, опубликованная в упомянутой газете в 1915 году под названием «Хуже каторги». Уделив несколько строк стоящему на набережной Архангельска памятнику Петра Первого, Шкулёв писал, что недалеко от него «накренившись на бок, стоит жалкая избушка с большим «итальянским» окном на Двину и по одном окошку по бокам».

Далее в статье говорилось об условиях, в которых жила семья «охранника» памятника:

...Чтобы обитателям этой избушки было тепло, она обвалена заботливо снегом. Я попросил сторожа позволить мне войти в эту избушку немного обогреться, так как на воле было холодно. Войдя, я хотел снять галоши, но сторож проговорил:
— Не снимайте галоши, господин.
— Почему? — спросил я в недоумении.
— Да так... — как-то виновато протянул он.

Я сел на предложенный мне табурет.

Внутренность избушки обита картоном по войлоку, потолок носит следы белой краски, весь в трещинах. К одном боку слева при входе неуклюже распласталась печь. Сторож все это время, переминаясь с ног на ногу, искоса поглядывал на меня.

— Вы что же один живете в этих хоромах?
— Нет-с, двоем, с женкой... — улыбаясь, полушепотом отвечает он.
— А где же она?
— Извините, барин, я здеся... — раздался из темноты женский голос.
— Азябла, господин... — докончил за нее муж.

Тут я и понял, почему она забралась за печь, и то, почему меня предупреждал сторож не снимать галош. — Я, сидя на табурете, чувствовал, как мои ноги леденели и холод проникал под шубу, пробираясь по спине. Причем я подумал: если я зашел сюда «погреться» и, посидев пять минут, чуть ли отморозил ноги, то как же живут здесь люди?

Как я узнал, сторож Мореев, что жил здесь ранее, так простудил ноги, что они постоянно болели, а сын его, мальчик лет восьми, в этой конуре беспрестанно болел от простуды. Боясь, чтобы не потерять сына и ноги, Мореев благоразумно решил уйти из «теплой» сторожки, отказавшись от должности.

Я поинтересовался, сколько сторож получает за свою простуду, то есть службу?. Он ответил, вздыхая:
— Двадцать рублёв...
— Двадцать рублей оба с женой? Да как же вы живете?
— Так и живем... — протянул сквозь зубы охранитель памятника Великому Петру.

Двадцать рублей в месяц на двоих... — мелькало у меня в голове. — Десять рублей на человека, когда картошка стоит рубль мера... да как же они живут?..
А ветер из-под пола дул. — Холодно и голодно!

Чтобы выяснить, где стояла сторожка, я просмотрел много старых фотоснимков, на которых запечатлён памятник Петру Первому. Причём с разных сторон. и, как видите, ни на одном из них нет никакой избушки-сторожки:

Поэтому, зная, что до революции скульптурный портрет императора стоял на другом месте (там, где сейчас находится памятник «Жертвам интервенции»), я стал опять же с помощью старых фотографий «осматривать» к нему тогда прилегавшие окрестности. И вот на этом снимке нашёл следующие небольшие строения (1 и 2):

Однако избушка под номером 1, как свидетельствуют другие снимки, оказалась водоразборной будкой. Поэтому остаётся «конура» под номером 2. Ибо от неё был памятник хорошо просматривался. Но сомнения оставались, поэтому поиск продолжил. И вот, что обнаружил — на этом фото нельзя не заметить небольшую сторожку, стоявшую через дорогу от памятника и поэтому не попадавшую на фотоснимки памятника:

Больше никаких других строений, где бы мог обитать с женой «охранник» Петра Первого, пока не нашёл...

Предыдущий пост - Кумыс по-архангельски

Предыдущий пост - «Надлежит терпеть и немцев...»