При знакомстве с архивными документами Архангельских городского и уездного полицейских управлений периода Первой мировой войны сразу же бросается в глаза огромное число рапортов, сообщавших о кражах. Причём совершённых в основном в погрузочно-разгрузочных районах Архангельского порта и прежде всего в Бакарице. То есть там, куда поступали доставленные морским путём грузы от союзников - как сугубо военного значения, так и прочие (например, продовольственные). А поскольку Архангельск на тот момент остался фактически единственным незаблокированным боевыми действиями морским портом, то его грузооборот резко возрос. А это потребовало притока рабочей силы.

Однако вместе с приехавшими из других мест портовыми рабочими в Архангельск прибыли и специалисты другого рода - набившую в других портах руку на воровстве. И в немалом количестве. Что сразу дало о себе знать - кражи стали ежедневными. Именно вопросу борьбы с подобным видом преступности и были посвящены два найденных в областном архиве документа. В первом из них Архангельский уездный полицейский исправник Николай Ермингельдович Паршенский 14 сентября 1916 года информировал губернское правление о следующем:

Доношу Губернскому Правлению, что в вверенном мне уезде надо признать неблагополучным в смысле уголовных преступлений только единственный пункт, а именно Лисестровскую волость, в район которой входят станция "Архангельск-Пристань", Биржевая ветка, Порт Бакарица и станция Исакогорка, а затем примыкающие к ним 22 деревни, которые, помимо местного населения, положительно наводнены пришлым рабочим людом. В общем надо полагать, что во всем этом районе в настоящее время население достигает не менее 25 тысяч человек.

Общий вид грузового района Архангельского порта Бакарица. Фото весны 1919 года

В административном отношении Лисестровская волость, исключая станции, Биржевую ветку и Бакарицу, которые находятся в полосе отчуждения и подчинены следовательно жандармскому полицейскому надзору, ведается только тремя урядниками и тремя стражниками, которые размещены мною на всем этом пространстве в трех пунктах, а именно в деревнях: Глухоконской, Часовенской и Исакогорской.

Местный становой пристав, имея кроме Лисестровской еще 8 волостей, разбросанных более чем на стоверстном пространстве, может бывать в Лисестровском районе только заездом и следовательно, фактически все административное наблюдение там зиждется на 6 нижних чинах полицейских чинах.

Чтобы поставить дело борьбы с преступностью в Лисестровской волостью на более прочных началах, я бы просил Губернское Правление дать мне в помощь за счет других уездов станового пристава и хотя бы 2-3 урядника, разместив которых в Лисестровской волости в добавление к находящимся уже там. Я полагаю, что тогда только борьба с преступностью может быть поставлена планомерно и даст, безусловно, хорошие результаты.

Безусловно, было бы желательно ввести хотя бы на время войти в прилегающих к Бакарицкому району деревнях и обязательную прописку паспортов.

Из общего обзора преступности можно вывести заключение, что местное население в совершении преступлений занимает очень малое место, а большинство дел падает на пришлое.

В этих видах я полагал бы каждого пришлого сюда и совершающего здесь преступления, по отбытию наказания, обязательно подвергать высылке, а затем необходимо тоже выслать и всех не имеющих определенных занятий, хотя бы они и имели при себе вид на жительство.

А пятью днями ранее - 9 сентября - главноначальствующий Архангельском и районом Белого моря вице-адмирал Алексей Петрович Угрюмов писал губернатору Сергею Дмитриевичу Бибикову примерно о том же:

Случаи краж в Архангельске и перегрузовых местах настолько участились. что стали почти ежедневным явлением, как это усматривается из "Ведомости о происшествиях", представленных Архангельским Полицмейстером. Заслуживает особого внимания тот факт, что кражи совершаются главным образом, элементом пришлым.

Увеличившийся грузооборот Архангельского порта привлекает сюда людей с сомнительным прошлым и, может быть, даже явных преступников-рецидивистов, для которых участие в рабочих артелях и прикосновенность к перегрузочному делу является просто видимостью, маскирующей их истинные цели, имеющие мало общего с честным заработком.

Какую бы ценность не представляла в данное время наличность рабочей силы, все же присутствие в Архангельске подобных людей с опороченной репутацией, хотя бы это были и рабочие, не говоря уже о тех, кто не имеет определенных занятий - нежелательно.

В конечном итоге перегрузочное дело может только выиграть, если из рабочей среды удалить растлевающий элемент, так как тогда должно свестись к минимуму всякое вредное влияние, производящее нежелательные нарушения в мирном течении трудовой жизни остальной рабочей массы.

По отношению к опытным преступникам, искушенным в совершении разного рода темных дел, вся деятельность полиции сводится скорее к обнаружению преступников, чем к их предупреждению. В данном случае в борьбе с участившимися кражами самой радикальной мерою могло бы быть избавление Архангельска от элементов с уголовным прошлым.

Было бы желательно произвести регистрацию всех находившихся под судом в нарушении уголовных законов, отбывавших тюремное наказание и лишенных по суду прав, с тем, чтобы наиболее опасных и вредных выслать из Архангельска, объявленного на военном положении.

Признавая подобную меру заслуживающей внимания, прошу Ваше Превосходительство войти в обсуждение этого вопроса, разработав план осуществления и проведения в жизнь регистрации и выселения нежелательных элементов и о последующем меня уведомить.

Однако уведомления ни вице-адмирал Угрюмов, ни полицейский исправник так и не дождались. Ибо накануне 1917 года бюрократическая машина империи работала со скрипом. Если вообще работала. И это не голословное заявление, так как на эти два документа практически не обратили внимания: на обоих появилась лишь резолюция "Принято к сведению". И оставил их вовсе не губернатор - под резолюцией была подпись: "За советника ветеринарный инспектор Павловский"...

Да, именно таковыми были бюрократические причуды той поры - весьма важные документы, касавшиеся сохранности грузов (в основном военных), кочевали (точнее, отфутболивались) из кабинета в кабинет, пока не оказались на столе невысокого ранга чиновника ветеринарного отделения губернского правления, который, не мудрствуя лукаво, отправил их со своей резолюцией в архив. Однако обвинять Наркиза Михайловича Павловского, по образованию и должности ветеринара, полагаю, не стоит. Ибо всё дело в уже фактически не действовавшей машине государственной власти.

Возможно, вице-адмирал Угрюмов посылал губернатору повторное подобного же содержания письмо, но вряд ли дождался ответа и на него. Так как 10 ноября сдал свои дела вице-адмиралу Людвигу Бернгардовичу Керберу, только что же сменившему отчество и фамилию и уже именовавшемуся как Людвиг Фёдорович Корвин. Что, впрочем, не помогло ему задержаться на новом посту - через три месяца (после Февральской революции) он был отстранён от должности.

Поэтому вопросом сохранности грузов и борьбы с преступностью пришлось заниматься уже новым властям...

___________________________________________________

Предыдущий пост - Сами себя перехитрили

Следующий пост - О банях, болотной воде и даже проституции