В одном из протоколов заседаний бюро Молотовского горкома ВКП(б) конца 1943 года я встретил слова о том, что численность населения города резко увеличилась за счёт прибывших из Ставропольского края. Заинтересовавшись тем, по какой причине жители Ставрополья оказались в далёком от них северном Молотовске, я просмотрел более ранние по времени протоколы и в одном из них — за 30 августа — нашёл текст постановления, в котором говорилось:

1. Предложить директору завода № 402 тов. Боголюбову и парторгу ЦК ВКП(б) тов. Фоминых немедленно принять меры, обеспечивающие полное выполнение всех мероприятий, связанных с подготовкой к встрече вновь прибывающих рабочих.

2. Обязать тов. Боголюбова:

а) Войти с ходатайством в Наркомсудпром о переключении части средств по постройке завода на достройку жилых домов для вновь прибывающих

б) организовать для вновь приезжающего контингента рабочих санпропускники, обмывочные пункты, дезокамеру и столовые для временного прикрепления

в) дать телеграфное указание уполномоченному в Ставропольском крае тов. Гущину разъяснить отправляющимся в Молотовск рабочим о необходимости брать с собой предметы домашнего обихода и легкий инвентарь.

3. Добиться через Военный совет Архангельского Военного Округа освобождения частями КЭЧ трех домов площадью 3300 кв. метров

4. Директору завода тов. Боголюбову и председателю горисполкома тов. Подольскому изыскать дополнительно недостающее количество жилплощади 26 тысяч кв. метров.

5. Начальнику Строительства 203 тов. Хархардину немедленно выделить требуемое количество рабочих для восстановления 8-го лагерного участка для безусловного выполнения решений ГКО от 15.VII-43 года.

6. Заместителю директора завода № 402 по капитальному строительству тов. Селезневу в первую очередь привести в пригодное состояние для эксплуатации помещения: столовой, бани, кипятилки и уборные.

На протоколе, видимо, несколько позднее была сделана приписка:

Уплотнение проживающих в жилмассивах города и завода проводится медленно, в результате чего по жилмассиву завода по состоянию на 30.VII-43 года освобождено только 3753 кв. метров, по жилмассиву горисполкома дома с жилплощадью 1200 кв. метров.

И были перечислены полностью освобождённые дома: ул. Осоавиахима, 28, ул. Индустриальная, 35а, ул. Двинская,8, ул. Лесная,33.

В областном архиве нашёлся и другой документ, из которого можно узнать о примерном числе тогда прибывших по вербовке из Ставропольского края. В докладной записке, посланной 13 сентября 1943 года председателем горисполкома Подольским на имя заместителя председателя Архангельского облисполкома Жданова, говорилось:

В г. Молотовск прибывают новые рабочие с семьями в количестве 10000 человек. В этом числе будет большое количество детей школьного возраста. Существующая школьная сеть не сможет обслуживать всех этих детей. Для расширения сети необходимы дополнительные помещения.

В связи с этим просим Облисполком решить вопрос о передаче здания бывшей школы № 1, занимаемого ранее госпиталем № 4870 в распоряжение ГорОНО для размещения там средней школы. Это здание освобождено после отъезда госпиталя № 4870 из Молотовска и передано госпиталю № 4871, но не используется.

В тот же день директор завода № 402 С.А. Боголюбов обратился в торговый отдел облисполкома:

Постановлением Государственного Комитета Обороны № 37/47 от 15/VII-43 года (п.18) предусмотрено для завода 402 с 1 сентября с.г. дополнительно:

1000 горячих обедов

120 карточек на лимитное питание

30 карточек на литерное питание...

Скорее всего, процитированный пункт постановления ГКО, повлёкший за собой выделение ОРСу завода дополнительных фондов продовольствия, был обусловлен запланированным увеличением численности работающих, в том числе за счёт завербованных в Ставропольском крае. Которых единовременно заселить в жилой фонд города было, конечно, невозможно — как-никак десять тысяч человек. Поэтому в качестве временной меры (на период достройки новых домов) часть прибывающих и решили разместить в отремонтированных бараках ранее ликвидированного 8-го участка Строительства 203.

Об этом упоминает в своих воспоминаниях Наталья Борисова (Воробьёва), мать которой, как и многие эвакуированные на Северный Кавказ ленинградцы, наряду со ставропольцами решила завербоваться и отправиться в Молотовск. Правда, при этом Наталья Петровна порой противоречит сама себе и допускает очевидные неточности. Привожу её воспоминания частично:

...И вот тут-то приехали вербовщики из города Молотовска Архангельской области. Приехали вербовать дешевую рабочую силу, а за одно привезти арбузов и дынь. И почти все наши ленинградцы завербовались, очень уж все боялись повторения голода. Тут даже психологически можно понять, невозможно было представить, что снова голод начнётся. Куда угодно ехать, чтоб там ни было, хоть на Севере, но там хоть карточки, на карточки хоть что-то дадут. А здесь оставаться, не имея никаких запасов, надеяться на местных жителей? Не такие там были местные жители, чтобы на них можно было надеяться...

Мы, ленинградцы, занимали одну половину вагона, а во второй половине были навалены арбузы и дыни, которые везли два вербовщика своим друзьям и близким. Ехали тяжело, с приключениями, но всё-таки добрались. После приезда, нас не сразу впустили в город, а держали в каких-то бараках, по крайней мере, месяц или два. Попали почти в положение заключённых, то есть у нас не было сроков, нас не арестовывали, но нам не давали свободно выйти за пределы бараков. И всё-таки ближе к зиме люди стали из бараков вырываться и устраиваться в городе Молотовск. Это город–порт на Белом море. Гораздо позже я узнала, что Молотовск стоит на месте старинного городка Северодвинск, что там был монастырь. У меня есть даже иконка, где изображен этот Северодвинск: Северная Двина, по которой плывут ладьи со святыми. В то время в Молотовске уже был огромный судостроительный завод. Кроме того, туда приходили суда. Архангельск бомбили, а Молотовск не бомбили. По-видимому, немцы о нём не знали.

Сначала сгустив краски и немного навыдумывав, Наталья Петровна далее писала несколько по-другому:

...О городе. Городок был чистенький, опрятный. Но, в общем-то, он на болоте стоял. Там ходили по таким деревянным настилам. Потом, уже в конце войны, или когда война кончилась, стали там рефулировать, то есть песком засыпать...

Всё население города делилось на заводских и городских. Заводские жили лучше, потому что завод был большой, он лучше снабжался, и у него была какая-то своя жизнь. От завода был судостроительный техникум. В этот техникум взяли мою маму преподавать немецкий язык. Нам дали комнату в трёхкомнатной квартире, на первом этаже двухэтажного деревянного дома. Там же была кухня с печкой. Мы топили печь, стряпали и там же мылись...

Если ленинградцы — люди в основном образованные, смогли найти соответствующую работу как на заводе, так и в учреждениях города, то у приехавших ставропольцев — в своём большинстве сельских, технически неграмотных жителей — с трудоустройством дело обстояло иначе. Работы, конечно, было много, ощущалась большая нехватка рабочих основных заводских профессий, но заполнить ими эти вакансии, понятно, было нельзя. Так как предстояло учить азам мастерства, как говорится, с нуля. Да и то лишь способных учиться. Поэтому большую часть прибывших пришлось отправить на подсобные работы. Где невысокий заработок и не было дополнительного питания, которое получали в заводских столовых квалифицированные рабочие. Поэтому одна из вербованных с обидой писала домой, что «местные и войны не видят, живут, как сыр в масле...»

Копии подобных писем, отправленных на Ставрополье, также хранятся в архивном фонде Молотовского горкома ВКП(б). А просматривались они, ибо такими были законы военного времени — всю почтовую корреспонденцию, отправляемую из Молотовска, прочитывали военные цензоры. И копии самих характерных передавались в горком партии, чтобы там владели информацией о настроениях жителей города и недавно прибывших. Но сами письма доходили до адресатов.

А ими, как правило, были председатели ставропольских колхозов и сельсоветов, к которым обращались примерно со следующими словами и просьбами:

Глупая была, что завербовалась... Пожалуйста, сделайте вызов или напишите, чтобы отпустили...

Сказанная самооценка, можно сказать, справедлива, так как жители Ставрополья поехали в далёкий Молотовск, в голодное военное время через всю страну, особо не задумываясь, что их ждёт на Севере. И многие даже радовались, что убегают от тяжелого сельского труда. Когда же оказались на холодном Севере, где снег выпадает иногда и летом, с ностальгией вспоминали, что дома сейчас тепло, что даже при недостатке хлеба живот можно набить фруктами, грецкими орехами или хотя бы теми же семечками. Не говоря об овощах, выращенных на приусадебных участках, которые там, в сельской местности, как правило, по 40 соток. На Севере же, как оказалось, только нормированные продукты по карточкам, а вместо фруктов и орехов — в лучшем случае болотная клюква... И холодные стены плохо отапливаемых общежитий и домов. Посему примерно за год завербованные ставропольцы всеми правдами и неправдами вернулись домой. Из них остались только единицы. Что нельзя сказать о приехавших в составе ставропольского «десанта» ленинградцах, которые прожили и проработали в Молотовске до 1945-1946 годов.

Предыдущий пост - Профессионал и непрофессионализм

следующий пост - Вновь о Ставровском