Когда вчера в одном из номеров газеты «Архангельск» за 1913 год я встретил заметку о понёсшейся с испуга лошади, то вспомнил слова «Песни старого извозчика», которую исполнял Леонид Утёсов: «...Я не извозчик! Я водитель кобылы!».

И вспомнил не только их, но и о случае, когда я и мой друг Вовка оказались в примерно такой же ситуации, что и кучер, но на полстолетия позднее — в середине 1960-х. Однако по порядку.

В соседнем с нашим доме — 37-ом по улице Валявкина — в одной из квартир проживала цыганка тётя Рая, которая работала в соломбальском домоуправлении № 12 извозчиком. Другого термина для обозначения её профессии я подобрать не смог, и тем более в те годы не знал, как она фигурировала в штатном расписании. Суть её обязанностей заключалась в доставке на телеге различных стройматериалов на объекты (жилые дома), где производился ремонт. То есть возила и доски, и кирпичи, и цемент, и глину, и ящики с гвоздями — причём ровно столько, сколько могла утащить лошадь.

Следует сказать, что уже тогда лошадь в городе была экзотикой, а значит, нам, соседским мальчишкам, с подобной экзотикой сильно повезло. Тем более, что тетя Рая к вертевшейся вокруг лошади ребятне относилась спокойно, а меня и одноклассника-соседа Володю несчитанное количество раз катала по Соломбале.

Однако удовольствие от поездок портило состояние дорожного покрытия — на асфальтированные улицы с их уже интенсивным движением тетя Рая заезжала только в случае крайней необходимости, поэтому маршруты пролегали в основном по нашему участку Валявкина и по другим мощёным округлым булыжником улицам — Таймырской, Советской и Краснофлотской. И ощущения от тряски при езде по ним были не из числа приятных. Но ещё более трясло, причём в сочетании со скрежетом при езде по улицам, мощёным колотым (ломаным) камнем, — например, по Новоземельской. На фото Михаила Шишова запечатлён участок этой улицы, проезжая часть который сейчас выглядит условно ровной. Но это после более чем столетия движения транспортных средств по ней. А тогда — в 1960-х — лишь слегка стершиеся грани камней, как горные цепи, возвышались на середине улицы.

А компенсировало эти неудобство опять же доброта тёти Раи, которая на перечисленных улицах разрешала нам поочереди «порулить» — то есть взяться за вожжи и на какое-то время стать «водителем кобылы». Лошадь, к нам давно привыкшая, слушалась, но непонятно, как чувствовала момент передачи вожжей из рук в руки — сразу же поворачивала голову, чтобы увидеть, в чьих они оказались.

Однажды мы вдвоём, управляя вожжами, на зависть одноклассникам, заехали в школьный двор. Это случилось в послеурочное время, в день сбора металлолома, когда другие школьники железяки и консервные банки тащили, образно говоря, на своём горбу или в лучшем случае — на тележке. Мы же, обгоняя их, посматривали свысока и, молча, гордились как тем, что мы, «водители кобылы», так и тем, что смогли привезти на телеге металлолома за раз, пожалуй, намного больше других.

Но вскоре произошёл случай, которым гордиться вряд ли следовало, но мы тем не менее хвастались — мы с тётей Раей поехали круговым маршрутом в Первую деревню — по Валявкина, Таймырской, Советской, Краснофлотской и Кузнечевской до дома, стоявшего на перекрёстке с Загородной (ныне Михайловой) улицей. Точно не помню, то ли этот дом тогда ремонтировался, то ли в нём располагался ремонтный участок (подразделение) домоуправления. На снимке 2010 года на месте дома пустырь — сразу же за зданием бывшего магазина:

Доехали, втроём поочередно управляя, без проблем. Рабочие разгрузили телегу, после чего мы там же, на перекрёстке развернулись. Тетя Рая зашла в дом и почему-то долго не возвращалась. И тут мы, сидевшие на телеге, увидели свору загулявших собак, приближавшихся по Загородной улице. Но ни на лошадь, ни на нас они не обращали внимания. Лошадь, не одну сотню раз облаянная, к их появлению поначалу тоже отнеслась спокойно. Даже тогда, когда возбужденная стая вокруг неё закружилась.

И вдруг произошло то, что часто, происходит на подобных собачьих сборищах — два пса-соперника вцепились друг в друга и с визгом закатались под ногами лошади, которой, несомненно, тоже досталось. Иначе бы она не встрепенулась и не понеслась прочь вдоль по улице, а мы — за ней на телеге. Причём, сорвавшись с места, лошадь рассекла свору собак, которые, лая, последовали за нами.

Чтобы оторваться от злобных преследователей, лошадь понеслась ещё быстрее. Мы же, держась за поперечную доску-скамейку, с трудом держались - только бы не вывалиться, а про вожжи и забыли. А придя в себя, решили, что покинуть телегу всё же придётся, и лучше добровольно, чем перевернуться вместе с телегой и под ней оказаться. Так как мы приближались к месту, где улица круто изгибалась. И хотя злющие собаки остались далеко позади, заставить себя спрыгнуть на бешеной скорости было неописуемо трудно, но... Мы решились в самый последний момент - возле этого дома:

Не знаю, как Вовка, а я после приземления сделал кульбит и растянулся на едва пробивавшейся траве. Руки-ноги были целы, а ссадины, ушибы и синяки — не впервой, заживут. Вовка, если не считать аналогичных проблем, тоже был цел. Повезло нам невероятно.

Нельзя сказать, что и лошадь пострадала. Она, как мы и предполагали, не вписалась в изгиб улицы и с дороги промчалась вниз к реке Соломбалке. А перевернувшаяся на спуске телега её затормозила. Мы, оклемавшиеся, уже стояли около неё, когда подоспела взволнованная тетя Рая. И с облегчением убедилась, что все целы. Затем с помощью подошедших рабочих и жителей близлежащих домов телега была поставлена на колёса, лошадь выведена на дорогу, и мы, как ни в чём не бывало, вновь потряслись по улицам Соломбалы.

На следующий день в школе нам, «водителям кобылы», было о чём рассказать и чем похвастаться. А неопровержимые доказательства с нами случившегося были налицо и на лицах — синяки...

Предыдущий пост - На долгую память...