Адмирал Ф.С. Октябрьский, в начале 1920-х годов служивший матросом в Соломбале, в своих воспоминаниях, в частности, писал:

От короткого времени пребывания в Архангельском флотском полуэкипаже до сих пор остались в памяти рассказы старых матросов. Некоторые из них были сосланы сюда царским правительством за революционные выступления. С каким благоговением мы вслушивались в эти рассказы, преклоняясь перед героизмом, осматривали в полуподвальном помещении еще сохранившиеся вделанные в стены цепи, которыми сковывали особо непокорных. Да, это был Архангельский флотский полуэкипаж...

С этими воспоминаниями я ознакомил полгода тому назад — 2 мая сего года. Сегодня же привожу историю, которая дополняет вышесказанное:

24 декабря 1912 года матрос флотского полуэкипажа Пиликин был наказан, точнее, выпорот — 50 ударов розгами. А вечером того же дня кондуктор Красняков, зайдя в ротное помещение, спросил: "Ну что получил? Ещё столько же получишь...» Но этим словами не ограничился. Не выдержав нецензурных оскорблений, Пиликин, как говорится, послал Краснякова подальше. А тот поспешил доложить об этом дежурному офицеру штабс-капитану Ставровскому.

— Сюда его! - приказал офицер. И через пару минут Пиликин оказался с глазу на глаз со Ставровским. Унтер-офицеры Микеров и Шендриков, доставившие матроса, вскоре услышали раздававшиеся за дверью крики: "За что меня бьёте?» Дверь вдруг открылась, и Пиликин побежал по коридору, а за ним — Ставровский.

Матроса догнали, повалили, и началось жестокое избиение — и кулаками, и пинками. На шум прибежали матросы: "За что бьёте?» Избиение прекратилось, и сослуживцы помогли окровавленному товарищу дойти до ротного помещения.

Утром 25 декабря Ставровский доложил помощнику начальника полуэкипажа подполковнику Яну, что часть матросов его 3-й роты отказалась пить чай. Ян, по случаю рождественских праздников бывший дома, поспешил в полуэкипаж, побывал во всех ротах, но, как поначалу показалось, зря — всё было спокойно. Однако после богослужения и парада, когда матросы проследовали в столовую, те же нижние чины 3-й роты к пище не притронулись. Ян после второго доклада Ставровского вновь явился в полуэкипаж — матросы ему ответили, то сыты и есть не хотят.

То же самое было сказано и командиру полуэкипажа капитану первого ранга Заборовскому. Но когда он уходил, вслед послышались крики: «Прокурора! Прокурора!» Вечером матросы вновь отказались от пищи. Не притрагивались к ней и весь следующий день. Также поступили и 27 декабря.

Не сообщать о чрезвычайном происшествии (массовой голодовке) командир полуэкипажа не имел права. Тем более попытаться замолчать случившееся уже было невозможно — о голодовке в полуэкипаже знала уже вся Соломбала. Поэтому в главный военно-морской штаб была послана телеграмма. В последовавшем из столицы ответе говорилось о скором приезде в Архангельск чинов военно-морского суда. Что же касается участников голодовки, то все 16 матросов были арестованы.

Вечером 14 января 1913 года подполковник Ян вместе с старшим береговым боцманом Шахматенковым посетили содержащихся в камере арестантов. Последние попросили предоставить возможность лично обратиться к командиру полуэкипажа. Ян заявил, что в такой форме желания высказывать не полагается и добавил: "Какие вы дурные - сами ухудшаете свое положение».

12 февраля в Архангельск поездом прибыли: председатель Кронштадтского военно-морского суда генерал-майор Василий Николаевич Алабышев, члены суда — капитан 1 ранга, князь Сергей Александрович Ширинский-Шихматов, капитаны 1 анга Шельтинг и Сергеев 1-й, капитаны 2 ранга В.К Богданович и Б.А. Страдецкий. И уже 13-го числа началось заседание выездной сессии суда, в самом начале которой выяснилось, что причиной голодовки было жестокое избиение матроса Пиликина.

В ходе заседания участник голодовки Шумилов показал: «Телесные наказания в полуэкипаже весьма развиты, часто наказывают невиновных. Так, в декабре рота была выведена из казарм. Несмотря на холодную погоду, ротный командир Ставровский приказал снять шинели. Через полчаса кто-то выкрикнул из строя: «Замерзаем!» Штабс-капитану не удалось найти нарушителя тишины, поэтому приказал наказать розгами первого попавшегося — Шумилова». Тот также рассказал других побоях, об обливании холодной водой и даже револьверной стрельбе в ротном помещении — для устрашения.

Другой матрос Кравченко сообщил: «Санников был выпорот только за то, что у рубашки показался шнурок. Того же Санникова ещё раз выпороли, так как ротный командир увидел прилипший к каблуку окурок. «Я некурящий", — сказал Санников. — «Ах, некурящий!» — матрос был тут же избит».

Матрос Соловьев: «Битье, зуботычины и матерщина в полуэкипаже в большом ходу».

Своё слово сказал и командир полуэкипажа капитан 1 ранга Заборовский: «Никто из её участников голодовки ни одной претензии не заявлял, но все требовали прокурора». Правда, признал, что 24 декабря четыре матроса, замеченные в картежной игре в туалете, были наказаны пятьюдесятью ударами, а один — сотней. При этом он, служивший в должности командира немногим более года, не без хвастовства говорил: «Раньше телесные наказания применялись очень редко и число таких наказаний не превышало 6 раз в год, а при мне подобные наказания стали применятся чаще — за прошлый год возросло до 50».

Однако штабс-капитан Ставровский отрицал факт битья Пиликина. А у голодовки, утверждал, причина политическая: «В каждой роте имеются особые организации».

После 9-часового совещания суд, признав подсудимых виновными в том, что они, предварительно сговорившись, склонили и прочих нижних чинов к голодовке, постановил лишить голодовавших матросов воинского звания и отдать с лишением прав в арестантские отделения на разные сроки:

1. Гурко Л. — 2 г. 8 м., 2, Лапчинский И — 3 г. 3½ м., 3. Соловьев Н. — 2 г. 6½ м., 4. Шумилов Ф. — 3 г. 3 м., 5. Минеев П. — 1 г. 10 м., 5. Сидоров М. — 2 г. 3 м., 7. Андреев М. — 1 г. 7½ м., 8. Соловьев И. — 2 г. 1 м., 9. Богданов В. — 2г. 2 м., 10. Богданов И. — 2 г., 11. Ермолаев И. — 1 г. 10 м., 12. Черкунов А. — 1 г. 9 м., 13. Паринов И — 1 г. 8½ м., 14. Санников Т. — 1 г. 9 м., 15. Коростылев Н. — 1 г. 3 м., 16. Иванин В. — 1 г. 2½ м.

Что же касается, штабс-капитана Ставровского, то он был признан невиновным.

Следует сказать, что подобные судебные приговоры никого не удивили. Ибо таким было «правосудие» России, которую мы потеряли...

К сказанному следует добавить, что Ставровский всё-таки понёс служебное наказание - был отстранён от командования 3-й ротой. И, видимо, вскоре покинул Архангельск и перевёлся из военно-морского ведомства в сухопутные войска. Об этом свидетельствует опись фонда 873 Российского государственного архива Военно-морского флота, где собраны аттестационные документы на флотских офицеров. У соответствующего дела Ставровского Владимира Васильевича следующие временные рамки: 1910-1913.

Продолжение - Вновь о Ставровском

Предыдущий пост - Пожарище августа 1936-го

Следующий пост - Переправа — год спустя