Ни адмирал, ни поэт, ни потомок гетмана, ни даже декабрист не смогли сделать так, чтобы это обидное для Архангельска сравнение стало безосновательным
Недавно, просматривая подшивку газеты "Известия Архгубревкома и Архгубкома РКП(б)" за 1920 год, в одном из ее номеров в разделе "Действия и распоряжения Советской власти" нашел обязательное постановление, предписывающее архангелогородцам, забывшим за лихолетье Первой мировой и Гражданской войн прежние порядки, впредь не выпускать на улицы города домашний скот.
Этот документ напомнил мне другие, более ранние по времени распоряжения местных властей, принятые по тому же поводу. А их было предостаточно, причем каждое вновь изданное, как правило, во многом повторяло предыдущее. И опять же, как правило, сразу или через какое-то время игнорировалось горожанами. Чтобы не показаться голословным, ниже привожу хронику принятия подобного рода постановлений, составленную благодаря найденным в областном архиве документам.
Первым из них следует назвать распоряжение военного губернатора Алексея Клокачева. Постоянно замечая, что "по улицам Архангельска и Соломбальского селения шатается рогатый скот, препятствующий проходу и проезду", он 23 марта 1815 года приказал архангельскому и соломбальскому полицмейстерам объявить жителям: "Нисколько скота из дворов не выпускать, а ежели через две недели чья-либо скотина будет шататься по улицам, то, не возвращая ее владельцу, отсылать в пользу военных лазаретов".
Архангельские козлы не брезговали и рекламными афишами
Полицмейстеры не только оповестили горожан и соломбальцев, но и заставили расписаться в том, что те уведомлены. Но это не помогло - когда в мае на улицах появилась первая трава, жители по привычке выгнали из дворов коз, лошадей, коров и быков. И тут пришла пора продемонстрировать свой суровый характер губернатору. Вызвав полицейских и лично их возглавив, он отправился с инспекцией по городу. По его приказу стражи порядка, несмотря на просьбы владельцев, реквизировали, а затем и отводили пойманных животных на мясо в морской госпиталь.
Понятно, что столь решительные меры вызвали недовольство. Прослышав о нем, Клокачев немного изменил распоряжение: "Вместо отсылки в лазареты, могущей быть для бедных жителей разорительной, взыскивать за каждую скотину штраф по 1 руб. 50 коп. и деньги отсылать в Приказ призрения на богоугодные заведения".
Это предписание оставалось в силе все последующие годы губернаторства Клокачева. Правда, стоило ему хотя бы ненадолго покинуть город (а он одновременно был генерал-губернатором сразу трех губерний - Архангельской, Вологодской и Олонецкой), как скот вновь появлялся на улицах.
Именно такую картину и застал адмирал Степан Миницкий, новый военный губернатор, прибывший на смену умершему Клокачеву. Поэтому он дважды - 1 сентября 1824 года и 30 июня 1825 года - приказывал объявить жителям, "чтобы свиней не выпускали, а иначе скот будут отсылать в пользу Приказа общественного призрения, и никакие жалобы уважены не будут".
Насколько оказались законопослушными горожане и соломбальцы, можно судить по тому, как описал увиденное поэт, баснописец и журналист Владимир Филимонов, назначенный в мае 1829 года гражданским губернатором. Приехавший из Петербурга, он был буквально поражен: "Коровы, лошади, собаки, свиньи и в особенности козлы и козы безвозбранно расхаживают по городу, как по пастбищу, затрудняя через то проезжающих и пешеходов. Выгоняемые же на пастьбу коровы проходят по улицам не вместе, вразброд и без присмотра, заходят из дома в дом и шатаются по городу..."
Естественно, Филимонов попытался призвать жителей к порядку. Некоторое время, точнее, летом 1830-го, владельцы животных с неохотой, но все-таки выполняли его распоряжение. Однако через год вновь наступила вольница, так как Филимонова по злонамеренному навету арестовали и этапировали в столицу.
Следующим гражданским губернатором, решившим покончить с "шатающимся по городу злом", стал Николай Хмельницкий (потомок Богдана Хмельницкого), который писал: "Ежедневно со дня приезда вижу бродящий по улицам и площадям скот, хотя к удержанию домохозяев от такой непозволительности были пред сим принимаемы начальством различные меры, но сии средства не оказали никакого успеха".
Посчитав, что все дело в отсутствии материальной заинтересованности, он в сентябре 1837 года повелел: "За каждую пойманную на улице скотину половину штрафа выдавать в сем отличившемуся полицейскому чину". 75 копеек были по тому времени суммой значительной, посему последствия от нововведения не заставили себя ждать. Но они оказались неожиданными: полицейские хватали не только весь без разбора появлявшийся на улицах скот, но и, пользуясь отсутствием хозяев, уводили его прямо со дворов.
Сразу же посыпались жалобы. Реагируя на них, военный губернатор Иосиф Сулима отменил распоряжение гражданского коллеги, кстати, уже убывшего из Архангельска. А его преемник на посту - Александр Муравьев (герой 1812 года, декабрист) летом 1838 года сообщал Сулиме: "Козлы и козы купца Чернышева бродят по городу, кроме безобразия, причиняют вред деревьям и пугают детей. Свиньи священника Ключарева не токмо валяются в лужах, но и безобразят в обывательских огородах..."
Проверяя это сообщение, Сулима своими глазами увидел, что по городу вновь бродит скот, а полицейские, более ничем не заинтересованные, в упор ничего не замечают. Ни того, как лошади и коровы спокойно пасутся вблизи полицейских частей, ни того, как напротив одной из них на пригорке, греясь на солнце, отдыхает после набега на огороды ключаревская свинья.
Взбешенный губернатор потребовал объяснений и приказал немедля навести порядок. Отвечая ему, полицмейстер майор Карл Меккер рапортовал: "Градская полиция по малочисленности своей не может догнать коз, собак, свиней, а лошади, собираясь в небольшие табуны, при появлении полиции разбегаются и рассеиваются по разным направлениям улиц. Небольшое число нашей команды едва ли достаточно для исполнения основных полицейских дел, а на ловлю скота людей нет..."
С учреждением городского общественного самоуправления борьбой с "шатающимся злом" занялась городская Дума. Она неоднократно, например, в 1884 и 1906 годах, принимала соответствующие постановления. В одном из них, в частности, говорилось: "Всякое оказавшееся на улице без присмотра животное должно быть считаемо бродячим, забираемо полицией и отводимо на общественный скотный двор..."
О том, как эти постановления исполнялись, можно судить по газетным заметкам той поры, извещавшим о бродящем скоте, о козах, сорвавших с тумб и сжевавших афиши, о детях, сбитых с ног или испуганных животными.
Когда же вместе со своими решениями ушла в небытие городская Дума, то представителям новой власти - власти Советской, - летом 1920-го впервые всерьез столкнувшимся с той же проблемой, пришлось достать из архива старые распоряжения, немного их подновить и через газету оповестить о принятии постановления.
Михаил ЛОЩИЛОВ
Статья была опубликована в газете "Правда Севера" 25.08.2005 г.